Любовь
Шрифт:
– А ты? – усмехнулся воин, удостоив юношу клубом густого дыма.
– Но я ведь думаю, чувствую.
– И с чего ты решил, что я не могу?
– Не знаю.
– Молодёжь! – всплеснул руками Бочонок. – Ладно, мне пора. Мой путь ещё не окончен. А ты передай привет ребятам.
– Ка… каким ребятам? – поперхнулся Ромунд, предчувствуя что-то недоброе.
Бочонок махнул рукой в ответ, спокойно зашагав на восток. А мёртвые стали медленно пробуждаться и потянули руки. К живому.
Щёлк.
Мигал
Юноша не заметил, как вышел в просторный зал, заполненный неведомыми предметами: большими серыми столами из неизвестного материала, покрытыми множеством разноцветных пуговиц (или кнопочек?) и картинок, постоянно меняющих изображение.
На одном из столов, в центре зала, было всего две кнопки, красная и зелёная, и большое стекло, на котором мелькали какие-то видения. Ромунд был готов поклясться, что видел сцены войн, неимоверных катастроф и несчастий.
– Что бы ты сделал, окажись в твоих руках судьба всего мира, Ромунд? – спросил человек, подошедший с другой стороны к столу.
– Уж точно не дал бы жизни таким, как ты, Вильгельм, – несмотря на жуткую мигрень, Ромунд сумел выдавить из себя немного яда для старого врага.
– Мне не дали, – улыбнулся очкарик. – Но это не ответ на вопрос.
– Тут только две кнопки.
– И ты не знаешь, что будет, если нажмёшь любую из них?
– Должны же быть какие-то разъяснения, предположения.
– Готовые решения? – Вильгельм покачал головой. – Видимо, ты кое-что забыл, Ромунд. Нечто важное.
Щёлк
Ромунд отошёл на шаг в сторону, пропуская злобно ворчащую старушку. Та не заметила его, прошаркав вглубь тёмного коридора.
Неуверенно пройдя в общую залу, юноша примостился на дряхлом диване, сложив руки на груди. Окружавшее пространство было определённо чуждо ему: комната отдыха Приюта Святого Фердинанда больше походила на жуткую карикатуру или сцену из проповеди священника. Вокруг бродили странные супостаты, слышались выкрики и проклятия, гремели какие-то инструменты, предметы. Кто-то каждую минуту взвизгивал, громко хлопал по столу, тихо шипел. А ещё Ромунду казалось, что вокруг кто-то постоянно шепчет. Что-то жуткое, раздражающее.
– Как вам в нашей дружной компании? – осведомился доктор. Он возник словно ниоткуда.
Ромунд обжёг его гневным взором, но промолчал.
– Вижу, не нравиться, – грустно вздохнул врач и присел рядом.
– Ваш приют больше сводит с ума, чем лечит, – процедил сквозь зубы Ромунд.
Доктор покачал головой.
– Зря вы так. Представьте этих несчастных за стенами. Не думаю, что они нашли бы себе место в реальной жизни.
Последние слова что-то шевельнули в глубине сознания Ромунда, он внимательно посмотрел на врача, затем на сумасшедших. Резко встал.
И
Щёлк.
Темнота. Сплошная, вязкая, физически ощутимая темнота. Охваченная порывом страсти, она возбуждённо скользит липкими пальцами по телу, касается холодными мёртвыми губами открытой кожи и заполняет собой окружающее, вызывающе и дерзко обнимая тишиной.
Ромунд был готов поклясться, что в окружившем его мраке было нечто существующее. Он не знал, где находится, он не видел ничего, слышал только звук падающих откуда-то капель воды.
Дикий холод сковал его голое тело, от мелкой дрожи стучали зубы.
Паника. Она начинала уверенно прокладывать дорогу в расстроенном сознании юноши.
Ромунд попытался закричать, но кто-то коснулся его губ. Два нежных пальца скользнули по ним и исчезли. Неожиданное спокойствие наполнило его душу.
– Эмми? – едва слыша себя, позвал Ромунд.
Яркая вспышка света заставила его отступить на шаг и закрыть лицо рукой.
– Нет, дурачок, – раздался звонкий голос.
Прищурившись, Ромунд разглядел среди белоснежного сияния гибкий стан нагой девушки. Её лицо едва было различимо среди потока света. Но Ромунд был уверен, это. Альма.
– Сумасшествие какое-то. – пробормотал Ромунд.
– Ты думаешь? – свет потерял яркость и девушка со всеми прелестями стала прекрасна видна юноше. – Хочешь настоящего сумасшествия? – её пальчик скользнул по груди Ромунда.
– Не трогай меня, – нервно ответил Ромунд, отстранившись от Альмы. – Ты моё видение. Ты мертва.
Девушка рассмеялась. Мигнула и оказалась рядом с юношей, обняв его за талию.
– Куда же ты, дурачок? Зачем отвергаешь меня? Ведь вокруг темнота.
Она мигнула и исчезла.
Мрак и холод снова окружили Ромунда. Тело задрожало с удвоенной силой. Юноша с трудом мог удерживать в себе силы.
И нечто явилось . Оно было рядом. Оно протянуло лапы!
Юноша закричал!
Щёлк.
Сплюнув на пол, Ромунд завалился на больничную кровать и стал напевать под нос одному ему известную мелодию. Дёргая ногами в такт незадачливой музыки, он заставлял громко скрипеть едва живую койку. Её противный тонкий звук был обязательно слышен в коридоре больницы. Он обязан быть слышен проклятому доктору!
Дверь в палату открылась. Вошёл санитар. Крупный увесистый мужчина в белой тунике и широких шароварах. Он строго посмотрел на пациента и кивнул на дверь:
– К тебе пришли. Не вздумай дёргаться. Я всё вижу.
Ромунд сплюнул на пол и с улыбкой посмотрел на санитара. Тот покачал головой и вышел.
Когда посетитель вошёл в палату, Ромунд не сразу понял, кто перед ним. Смутные воспоминания скользнули где-то в глубине сознания, не пожелав показаться из мрака.
Короткая стрижка, приглаженная набок чёлка, шикарные усы, поддёрнутые кверху, большие глаза, заключённые в круглые линзы очков.