Любовная западня

Макфазер Нелли

Хуан Морено сдержанно улыбнулся:

— Это дело вас достало, да? Хотите, я поставлю где-нибудь здесь дополнительную койку, чтобы вы могли отдохнуть?

Рамон покачал головой:

— Нет. Единственное, что мне сейчас нужно, — это пойти поговорить с Франческой Шанель.

«И молить Бога, чтобы ее рассказ не расходился с рассказом Кейти», — добавил он про себя.

Как только Рамон вышел за дверь, доктор углубился в лежавшее перед ним досье.

Франческа Шанель. Хуан вытащил из папки фотографию самой знаменитой и самой красивой из трех женщин. Газеты уделяли большое внимание необычному замужеству

Франчески. Создавалось впечатление, что сказочной карьерой она обязана именно своему сверхбогатому мужу.

Во всяком случае, восхождение Франчески к вершинам успеха было просто головокружительным. Уже первый контракт с компанией по производству мыла принес ей славу, не уступающую славе Сюзи Паркер. Пока рекламная индустрия все еще преподносила публике тощих красоток, классическое телосложение Франчески и ее золотистый цвет кожи вскоре привлекли внимание фотографов с мировым именем.

Тем не менее никакой могущественный «спонсор» все же не сможет сделать из своей протеже настоящую звезду, если в ней действительно нет чего-то особенного. У Франчески Шанель выдающейся была не только внешность. Выдающимся был весь созданный ею образ. Она не только обладала идеальной красотой, о которой мечтает каждая женщина, но и казалась при этом чуждой какой-либо плотской чувственности. Франческа символизировала собой чистоту недостижимого идеала, ничем не запятнанное совершенство. Бесстыдно спекулируя на ее образе, компания «Дэйзи продактс, инкорпорейтед» в конце пятидесятых годов развернула мощную рекламную кампанию по целой группе продуктов с общим названием «Венера». Франческа стала идолом, которому поклонялись по всей стране молодые женщины и их консервативные родители.

Иными словами, Франческа стала противовесом бесстыдной Брижит Бардо, чья шокирующая нагота в фильме «И бог создал женщину» заставила ахнуть не только журнал «Тайм», но и всех американских мам. Благодарные покупатели прямо-таки озолотили «Дэйзи продактс».

Глядя на глянцевые фотографии Франчески Шанель, Хуан думал о том, что теперь говорит этой женщине полицейский капитан в палате номер 1026.

Рамон тихо вошел в палату. Пациентка стояла у окна.

— Мисс Шанель? Или вы предпочитаете, чтобы я употреблял вашу фамилию по мужу?

— Я привыкла к имени Шанель, но вот «миз» всегда напоминает мне об уборщицах. — Женщина повернулась и одарила Рамона своей знаменитой ослепительной улыбкой. — Если хотите, зовите меня просто Чесс — как зовут меня подруги. — Ее улыбка стала немного грустной. — Обе подруги. Несомненно, вы уже обнаружили, что я не из тех, кто легко сходится с людьми. У меня множество поклонников, но, к сожалению, очень мало друзей.

Откуда столько недовольства собой у такой сдержанной натуры? Рамон ничего подобного не ожидал. Очевидно, в жизни этой женщины было не очень-то мало печали. Рамон поморщился, увидев, как сильно солнце обожгло ее нежную светлую кожу.

Тем не менее легендарная красота мисс Шанель по-прежнему вызывала восхищение. Блестящие светло-серебристые волосы, уложенные в простом, классическом стиле, окружали голову подобно нимбу. Ледяной взгляд серых глаз говорил о тайнах, которые их владелица доверяла только самой себе. Широкий рот со слегка опущенными уголками напомнил кубинцу о кошке, которая когда-то у него была. Эта кошка с

улыбкой Джоконды так и сошла в могилу, не узнав, что они с Рамоном живут на одной планете.

— А как мне вас называть, считая, что мы стали в некотором роде друзьями?

Услышав этот со смехом заданный вопрос, Рамон покраснел. Он понял, что все это время таращился на нее как безумный.

— Я — капитан Рамон Каррера из отдела полиции Майами.

— Что ж, очень хорошо, капитан Рамон Каррера из отдела полиции Майами. Наверное, я должна поблагодарить вас за то, что вы спасли от акул меня и моих подруг. Но тем не менее хотелось бы знать, почему со мной обращаются так, как будто я заключенная. — Женщина достала сигарету и держала ее до тех пор, пока Рамон не нашел свою зажигалку. — Как вы знаете, мне приходится управлять очень большим агентством фотомоделей. Когда у меня отключен телефон, это крайне неудобно. И хотя я до сих пор слишком плохо себя чувствовала, чтобы разгуливать по коридорам, меня раздражает, что я не могу выйти из палаты и не могу принимать посетителей. Может быть, вы мне объясните почему? Я что, обвиняюсь в убийстве или в чем-нибудь подобном?

Его первое впечатление было правильным. Это действительно очень сдержанная натура. Даже Кейти нервничала в присутствии Рамона, особенно когда речь шла о Джейсоне. Франческа же оставалась спокойной — ни малейшего намека на волнение. Глядя на нее, становилось понятно, почему над этой красивой женщиной время почти не властно. Или она возвела стену между собой и своими эмоциями, или вообще у нее их нет.

Тем не менее Франческа оставалась одной из самых восхитительных женщин, которых встречал Рамон.

— Я позаботился о том, чтобы известить ваших сотрудников о случившемся. Их также заверили, что вы в безопасности, — сказал Рамон. — Нам сообщили, что ваш муж находится за границей и с ним нельзя связаться. Кажется, больше никого извещать не требуется. — Он так и не нашел подходящих слов, чтобы сказать это потактичнее. Правда, Франческа сама намекала на то, что у нее нет никаких привязанностей — за исключением деловых партнеров.

— Да, больше никого в моей жизни нет, — спокойно сказала Франческа безо всякой жалости к себе. — Кроме моего мужа, есть только три человека, которых я люблю и которые любят меня. Да, именно так.

— Ке… — то есть мисс Макфоллз — плюс миссис Фортсон? И — позвольте мне угадать — профессор Сэвилл?

— Слава Богу — мы с Кейти и Тимбер снова близки. — Франческа так и не сказала, является ли профессор третьей стороной упомянутого ею треугольника. — Мы надолго разошлись, но я не думаю, что это произойдет снова.

— Мисс Шанель… — Встретив ее укоризненный взгляд, Рамон улыбнулся. — Вы не возражаете, если я буду называть вас Франческа? Мне очень нравится это имя. И оно вам подходит.

Франческа выглядела польщенной.

— Вам оно нравится? Я выбрала его сама. В детстве я была девочкой с причудами, мне не нравилось быть Джейн Доу, и я придумала себе новое имя. — Она затушила сигарету и прищурившись взглянула на Рамона. — Вы знаете, что я росла в сиротском приюте, в местечке под названием Пенбакл?

— Да. В журнальной статье, которую я читал, было написано, что вы до четырнадцати лет воспитывались в детском доме. Должно быть, там было несладко, — с сочувствием добавил Рамон.