Любовница авторитета

Колычев Владимир Григорьевич

– Во-первых, не Макс, а Максим Львович… А во-вторых, Конухов не во всем признался.

– Ну, может, и не во всем… Следователь его еще раз допросит, может, еще какие-то детали всплывут. Нам-то какое до этого дело? Ясно же, что не ты Карцева убил!

– Это хорошо, что тебе это ясно. Плохо, что меня убить пытались

– Да, это, конечно, плохо! – оправив на себе китель, с важным видом кивнул молодой майор. – Надо этого Кружилова искать…

– Надо. Конечно, надо… На нем все сходится. Батыгин, Карцев, я – звенья одной цепи.

– Да,

я понимаю. Все вы имеете отношение к Любе, – совсем уже успокоился Бартеньев. И даже глянул на дверь, задавая Максиму вопрос: «Непонятно, зачем он ребят попросил?..»

– Деликатный момент, – сказал Одинцов.

– Деликатный, – согласился Паша.

– А ты его озвучиваешь.

– Так это все знают! – удивленно протянул Бартеньев.

– А если не все? А если я не хочу, чтобы об этом говорили?

– Макс, с тобой все в порядке? – забеспокоился начальник.

– Интимные тайны – серьезное дело, Паша. За интимные тайны убивают.

– Одинцов, ты это… Прекрати! – нервно дернулся майор.

Максим сделал вид, что не услышал его.

– Вот мы с тобой узнали одну такую тайну. И что? А то, что вчера меня пытались убить.

– Какая тайна, о чем ты?

– Семенову помнишь?

– Э-э… Ну, помню…

– Так сказать, левая рука Лукомора!

– И что?

– Считай, крутой авторитет. А братва не поймет, если авторитет с мужиками будет спать. Не поймет, если она будет легкодоступной девушкой… А мы с тобой этого авторитета в постели с лохом застукали. Мы с тобой, только ты и я… Я извинился тогда перед Семеновой, и что? Она сказала, что не прощает меня… Она сейчас выкручивается из позы… из ситуации, в которую мы ее с тобой поставили. И Конюх работает на нее. Как они там снюхались, я не пока не знаю, но Карцева заказала Семенова, а Конюх его исполнил. И меня она заказала. Он и меня пытался исполнить.

Одинцов говорил об этом с убежденностью, как будто был уверен в своей версии на все двести процентов. Но излагал он всего лишь предположение, в котором сомневался. Появилась у него вчера догадка, что Конюх мог работать на Семенову, но возникал вопрос: зачем все это? Из-за чего? Неужели эта женщина действительно хочет убрать всех, кто стал виновником и свидетелем ее позора? Но это несерьезно… Однако голос Максима звучал очень уверенно, и Бартеньев проникся грозящей ему опасностью. Ведь после Одинцова следующим на очереди свидетелем должен был стать он сам. Именно эту мысль Максим и пытался ему внушить. И напугать хотел – в наказание и выгоду из этого извлечь.

– Улавливаешь мысль, Паша?

– Ну, это еще не факт…

– Ситуация такая, что Конюх сначала работал на Кружилова. Батыгина пытались убить, Любу – похитить. На этом их сотрудничество и закончилось. Конюх переметнулся к Семеновой. Как, почему, зачем – ответов на эти вопросы пока нет. Но будут…

– Ответов нет, а Кружилов остается. Он и Батыгина заказал, и Любу… Кстати, где Суконцева?

Одинцов еще больше нахмурил брови. Плохи

дела, нет нигде Любы. Ни у матери она не появлялась, ни у знакомых. Похитили ее. Теперь он в этом не сомневался.

– Соседка Кружилова видела. – Максим заходил сегодня к Оксане Ефимовне, показывал ей фотографию Кружилова. – Он вокруг кружил, высматривал…

– Ну вот видишь!

– Но Конюх Любу вчера не похищал. Я точно это знаю. Кружилов это…

– Значит, они заодно!

– Скорее, Кружилов и Семенова заодно… – покачал головой Максим.

– Думаешь?

– Предполагаю… В любом случае, Семенова на острие событий. Брать ее надо, пока она до тебя, Паша, не добралась. Вдруг из твоей табакерки черт выскочит? – мрачно усмехнулся Одинцов. – По твою душу.

– Я свою табакерку в гараж ставлю.

– Гараж тоже можно вскрыть. Заходишь в гараж, а там привет на всю голову.

– Семенова на это не решится! – разволновался Бартеньев.

– На меня решилась, и на тебя решится. Если уж отмашку не дала… Брать ее надо.

– Так в чем же дело?

– А улики?

– Так не колется Конюх.

– Надавить на него надо!

– Это само собой… Никуда Семенова от нас не денется, но пока суд да дело… Уехать тебе надо, Паша. Исчезнуть из города.

– Как это уехать! Я ни от кого бегать не собираюсь! – Бартеньев нервно схватился руками за лацканы пиджака.

Вроде хотел их оправить, но пальцы судорожно вцепились в материю.

– Так никто тебя в бега и не отпустит. В Карелию поедешь, места там дикие, но красивые.

– Какая, к черту, Карелия? – Разжав пальцы, Паша гневно глянул на Максима.

– Зона там, где Кружилов сидел. Надо узнать номер колонии, адрес, съездить туда, поговорить с начальством. На могилке у Кружилова побывать… Похоронили его, а он воскрес. Надо узнать, как это случилось. Я не исключаю, что начальство намеренно на подлог пошло.

– Зачем?

– А затем, что на Кружилова в зоне покушались. Он выжил, поэтому инцидент мог повториться. Чтобы не создавать прецедент, начальство колонии сымитировало его смерть и организовало перевод в другую колонию. Очень грамотный ход, если так было… А перевели Кружилова в Мордовию, в колонию, где мотал срок Конухов. И туда надо бы съездить. Надо узнать про Кружилова все – его натуру, характер, логику поведения. Нужно знать, чем он живет, как думает. Только так мы сможем его найти.

Одинцов и сам хотел съездить в Карелию, но, увы, у него не было на это времени. Кружилова нужно было искать здесь. И чем быстрей он возьмет его след, тем лучше.

– Ну, я не знаю, – замялся Бартеньев.

Он, в принципе, и не против был уехать из Бочарова от греха подальше, но его смущало, что задачу ставил подчиненный. Да и что это за начальник уголовного розыска такой, который бегает от преступников?

– Кого-нибудь другого можно послать.

– Я не знаю, тебе видней. Можешь меня отправить, – невозмутимо пожал плечами Одинцов.