Любовница египетской мумии

Донцова Дарья

 Униформисты, чья задача по установке ширмы была успешно выполнена, отошли от нее, Эд же не ожидал ничего дурного, поэтому не смог правильно среагировать. Меня опрокинуло на спину. Я завизжала, ощутила под спиной нечто мягко-упругое, услышала грозный рык и рухнула на арену. Ясное дело: ширма накрыла меня, а голова очутилась в раскрытой пасти Мартина, который, очевидно, от изумления, разинул рот, потом понял, что на него валится ширма, и лег в опилки, так и не сомкнув челюсти.

 Вот когда я пожалела, что не имею привычки

носить памперсы, и заголосила:

 - Миленький, Мартин, я обожаю тебя, плиз, не закрывай ротик! Мой котик! Я куплю тебе тонну говяжьей печени! Зайка!

 Зал стонал от хохота, бурные аплодисменты перешли в продолжительную овацию. Эд лег на живот и непонятным макаром сумел выдернуть мои конечности из креплений, давящаяся смехом униформа подняла ширму. Публика притихла.

 - Мартина стошнило Кати!
– звонко сказал детский голосок.

 Зрители заржали, лев рыгнул. Теперь я пожалела, что не запаслась противогазом. Чьи-то крепкие руки схватили мои щиколотки и потащили мое тело по опилкам. Затем кто-то поставил меня на ноги.

 - Комплимент!
– шепнул Эд.

 - Люди, вы восхитительны, - завопила я, - умны, красивы! О черт! Совсем забыла! Надо поднять правую руку!

 Теперь от смеха застонала даже униформа, Жиль - и тот не удержался и заржал как конь.

 - Уходи с гордо поднятой головой и прямой спиной, - приказал Эд, - всегда, что бы ни произошло на арене, уходи с гордо поднятой головой и прямой спиной.

 Я дошла до кулис, где попала в объятия Эльзы. Она набросила мне на плечи большое полотенце и стала гладить по спине, приговаривая:

 - Супер! У тебя есть кураж!

 Мимо меня прогарцевал Мартин, затем материализовался Жиль.

 - Еда бесплатно, об оплате поговорим, - бросил он, - ты нам подходишь. Публика обожает комические номера. Вечером выступаем в семь!

 - Отдайте халат, - прошептала я, - хочу вернуться в отель. Я бежала по коридору, открыла дверь и попала к вам.

 - Здесь цирк, - объяснила Эльза.

 - Уже поняла, - простонала я, - но я неслась по коридорам гостиницы. Как очутилась у вас?

 - Мы живем в гостинице, - пояснила ассистентка, - отель и кулисы соединяет проход. Его открывают для артистов, чтобы по улице не бегали. Ты воспользовалась служебным входом, там охрана не наша, Кати в лицо они не знают, приняли тебя за нее, пьянчугу мерзкую! Жиль тоже сразу не сообразил, кто на опилки вышел. Бред. Но в цирке постоянно что-нибудь случается. У нас интересная жизнь.

 - Пожалуйста, выведи меня отсюда, - взмолилась я.

 - Давай провожу, - предложил Эд, - обязательно вымойся.

 - Тебе встречались женщины, которые, поползав по арене и побывав в пасти льва, потом отказывались принять душ?
– промямлила я, торопясь за подростком.

 - У льва особенная слюна, - не обиделся Эдди, - она сильно пахнет. Если как следует не почиститься, на тебя будут злобно рычать все собаки, они

за версту чуют хищника.

 - Главное, чтобы на меня не бросались с оскаленными зубами люди, - парировала я.
– Здесь есть короткий путь к лифту? Боюсь снова заплутать в коридорах.

 Подросток открыл дверь.

 - Пройдешь через двор и окажешься у служебного входа в отель.

 - Спасибо, - обрадовалась я и потрусила на свежий воздух.

 Вышколенный персонал сделал вид, что не замечает помятую гостью, которая по невесть какой причине решила идти в свой номер через дверь для обслуги, да еще обрядилась в банный халат. Никто не тыкал в меня пальцем и не хихикал.

 Добравшись до номера, я налила ванну и уже подняла ногу, чтобы влезть в воду, когда ожил телефон.

 - Спокойно, - велела я себе, - все самое плохое со мной уже случилось.

 Вообще-то я не люблю произносить эту фразу. Отлично помню, как много лет назад, в прошлой, совсем не богатой жизни, я вывезла трехлетнюю Машеньку на дачу. Поскольку с деньгами тогда был напряг, мне удалось снять лишь одну комнату и террасу у древней старухи. Деревня располагалась всего в пятидесяти километрах от Кремля, но в избах не было воды и газа, душ и сортир стояли на огороде, а готовила я на керосинке. И, к сожалению, старушка сдала часть жилплощади тетке с ребенком. Соседку звали Галя, она постоянно ныла, жаловалась на мужа-алкоголика и не захватила с собой необходимых мелочей. Нитки, иголки, ножницы и прочее Галя одалживала у меня, а еще она не привезла холодильник и с детским простодушием сказала:

 - Буду пользоваться твоим. Выдели мне полочку.

 Через неделю Галина надоела мне до нервной почесухи, но твердо заявить вечно всем недовольной особе: «Оставь нас с Машей в покое» - мешало хорошее воспитание.

 Галя была отличным манипулятором, она умело эксплуатировала образ несчастной жены алкоголика, я ее постоянно жалела.

 Лето совершенно не задалось. День-деньской лили дожди, Маша начала кашлять, потом в местный магазин не завезли керосин и в конце концов на неделю отключили свет. Семь дней я жила в полутьме, выслушивая гундеж Гали, которая речитативом выводила: «Хорошо тебе! Сама себе хозяйка! А я жена алкоголика, мучаюсь в сарае без света». Пару раз меня подмывало ответить:

 «Я живу с тобой в одной избе и тоже без электричества».

 Но я прикусывала язык, лишь удивлялась странности ситуации. Мы находимся в одинаковом положении, но я счастливая, а Галя горемыка. Вероятно, ощущение радости и довольства никак не зависит ни от внешних обстоятельств, ни от количества денег.

 Представляете, как я оживилась, когда наконец под потолком вспыхнула лампа!

 «Ой, беда, - занудила Галя, - продукты пропали». «Ерунда, - отмахнулась я, - все самое плохое с нами уже случилось, лимит неприятностей исчерпан, вторая половина отпуска пройдет шикарно».