Любовница не по карману
Шрифт:
…Я приготовила омлет, позвала к столу Гришу и Алика. Очень хорошо помню это утро. Необыкновенно солнечное, сухое, с прозрачным небом за окном и какой-то особенной, умиротворяющей тишиной. Словно Москва медленно просыпалась, выбираясь из сладкого сна. Даже птицы молчали, заглядывая в наше окно.
– Зоя, забыл тебе вчера сказать… Я бы хотел пригласить к нам в гости одного моего приятеля, вернее, друга. Он сейчас находится в больнице, ему вырезали аппендицит. Очень хороший человек, верный и надежный. Ему сейчас плохо, больно и одиноко. Я бы хотел забрать его из больницы и привезти к нам сегодня вечером. Ты как себя чувствуешь? Сможешь приготовить что-нибудь на ужин? Если ты еще нездорова, то…
– Гриша, о чем ты говоришь! Я прекрасно себя чувствую! Да к нам же вообще никто не приходит. Конечно, привози сюда своего друга. Я приготовлю
Мне так хотелось чем-то порадовать Гришу! Правду говорят, если один из супругов виновен, он изо всех сил пытается компенсировать свою вину, каким-то образом ее загладить. Вот так же и я. Мне хотелось угодить Грише, сделать так, чтобы он ничего не заметил, не понял. Не видел и не слышал!
Вечером Гриша, как и обещал, приехал со своим другом Денисом. Очень приятный мужчина, зрелый, интересный, обходительный, нежный, женщины таких любят. Алик появился, когда мы уже сели за стол. Думаю, мне тогда показалось, что Алик посмотрел на меня как-то особенно, словно хотел меня о чем-то спросить. Или я становилась мнительной из-за чувства вины?
Ужин в целом прошел прекрасно. Мы шутили, смеялись, Денис расхваливал мою баранину и пирог с вишней, говорил, что если бы в свое время встретил такую женщину, как я, то пересмотрел бы свои жизненные принципы и женился. Гриша, глядя на то, как мы воркуем и хохочем, радовался за нас и, в этом я была совершенно уверена, ни капли не ревновал. Словно был уверен в нас на все сто процентов. Хотя я почему-то была уверена в том, что Денис – патологический бабник, что же касается меня, то у меня губы не остыли еще от вчерашних поцелуев моего молодого любовника… Я не удивилась бы, если бы Денис, уходя, сунул мне в руку свою визитку – мол, позвони. Но этого, к счастью, не произошло, и я сделала вывод, что он уважает моего мужа. Да и в моих глазах он не сумел заметить притаившуюся измену.
Денис пришел и ушел, только я недооценила своего мужа.
Буквально на следующий день утром он спросил меня, понравился ли мне Денис, не оставил ли он мне своего телефона? Предупредил меня, удивленную этими странными, несвойственными ему вопросами, что Денис – человек крайне несерьезный, коллекционер женских сердец, у него был миллион женщин, сказал, чтобы я была с ним осторожна, возможно, он умеет гипнотизировать… Сначала я молча слушала, затем расхохоталась. Как могла, успокоила мужа, сказала, что Денис мне как мужчина совершенно не понравился – он подкрашивает волосы, его ногти покрыты бесцветным лаком и отполированы, у него слишком кричащее розовое кашне, да и ботинки смешные, ковбойские, а я не выношу этот стиль… И сразу же после этого разговора я, дождавшись, когда Гриша уедет на работу, а Алик – в университет, села в машину и поехала к Федору. Вернее, к нему на работу. Позвонила, сказала, что жду его. Он выбежал из корпуса, где находился офис его фирмы, сел в мою машину и, с радостно заблестевшими глазами, сказал, что уже нанял агента и тот займется продажей его квартиры. Еще он сказал, что запланировал в субботу поездку в «Березовую рощу», в дом отдыха, где, как он выразился, нам никто не помешает и не придется мерзнуть на траве. Он обнимал меня, держал за руку, целовал и говорил о своей любви. А я смотрела на него, и у меня голова кружилась от осознания того, что это красивое лицо, эта нежная кожа и огромные глаза, красные губы и прекрасные русые кудри теперь принадлежат мне и только мне. Я верила ему, мне хотелось верить ему. Я играла его волосами, целовала их, гладила Федора по голове и улыбалась, еще сама не понимая, зачем приехала к нему – то ли для того, чтобы расстаться, сказать, что мы не можем больше видеться, то ли для того, чтобы увидеть его и проверить, было бы то наше свидание реальностью или же моим сном…
Так я разделила свою жизнь на две половины. И удивительное дело: разделив одну неполноценную жизнь, я получила две вполне полноценные. Я была счастлива вдвойне тем, что обрела Федора и не потеряла Гришу. И даже то обстоятельство, что мне приходилось постоянно прятаться, обманывать, ловчить, не отравляло мою жизнь, напротив, придавало ей некую будоражащую, нервную ноту.
Дорожные пробки стали теперь моими лучшими друзьями! Я могла задержаться в «Березовой роще», в номере, который бронировал и оплачивал Федор на деньги, вырученные от переезда в более дешевую квартиру, на три, на четыре часа дольше возможных терпимых сроков. Правда, чтобы не вызвать подозрений, иногда я вообще не выходила из квартиры и вела себя как пай-девочка –
От моей совести практически ничего не осталось. Я и сама не знаю, как я могла такое допустить – чтобы Федор продал родительскую квартиру на Цветном бульваре. Понимаю, я не должна была этого позволить, потому что страсть страстью, но квартира – единственная ценность, оставшаяся от его родителей. Получалось, что я, перезревшая сладострастница, страшная и опасная эгоистка, играла на чувствах сироты, разоряла его во время каждого нашего свидания. Тысячу раз я пыталась порвать с Федором, но все мысли на эту тему посещали меня почему-то исключительно дома, где меня окружали Гриша и Алик и где я чувствовала себя преступницей. Поэтому мне хотелось что-то вернуть, исправить, как-то загладить… Когда же я вновь видела Федора, от этих мыслей оставалась лишь тень.
Деньги. Тема денег в любовных историях подчас играет роковую роль. Будь у Федора столько же денег, сколько давал отец Алику, не было бы никаких проблем. Но у них были разные жизни, разные условия, разный уровень. Брать деньги у Гриши, чтобы оплатить наши свидания (оплату номера в «Березовой роще», наших обедов-ужинов, бензина и прочего), – уж на это я точно никогда бы не решилась. Сколько раз я пыталась отговорить Федора от этой «Березовой рощи», говорила, что дешевле будет встречаться в его квартирке в Кузьминках. Но Федор всегда отвечал однозначно и твердо: нет, это невозможно, там нужен ремонт, и он не хочет, чтобы наши встречи происходили на этом убогом, жутком фоне… Он хотел, чтобы все было красиво. Вероятно, он считал, что только таким образом удержит меня возле себя. Сколько раз мне хотелось рассказать ему о себе, о своем прошлом, о том, что я не всегда носила драгоценные меха и ездила в дорогих машинах… до встречи с Григорием я была практически бомжихой! У меня не то что не было бриллиантов – носила тогда недорогую польскую бижутерию, покупала вещи на рынках или в подземных переходах, ела суп из просроченной курятины и изнывала под тяжестью долгов. У меня не было жилья, я пребывала в постоянной зависимости от своих сожителей, а для них на первом месте всегда была выпивка. Быть может, имелась у меня слабая надежда, что после моего рассказа Федор поймет, почему я не могу бросить Григория, пожалеет меня и отпустит… Или же так меня запрезирает, что наша любовь покажется ему пошловатой связью.
Между тем я знала: деньги Федора таяли. Он всегда был щедрым, часто дарил мне цветы, которые заполняли почти весь номер в пансионате, и горничные, тихо улыбаясь, собрали и отдали нам почти все имевшиеся в пансионате вазы!
Я стала плохо спать. Постоянно думала, к чему может привести наш с Федором роман. И что будет с нами, когда он, молодой человек, забросивший свою учебу и подрабатывающий менеджером в компьютерной фирме, потратит свои последние деньги? Ограбит банк? Или все же смирится с реальностью и пригласит меня жить в свою скромную квартирку?
Конечно, будь я понастойчивее – не довела бы его до полного кризиса. Но мне так не хотелось выступать в роли мамочки-наставницы, контролирующей его расходы! Мне нравилось играть роль его шикарной, дорогой любовницы. Только так я могла чувствовать себя по-настоящему роковой женщиной, только так я получала максимум удовольствия. И ведь знала, знала, что рано или поздно мне придется за все заплатить, что так нельзя – это преступление, а я – тварь последняя…
Однажды утром, когда мы прогуливались с Федором по лесу, дышали прохладным березовым воздухом неподалеку от нашего пансионата, мне пришла в голову гениальная, как мне тогда показалось, мысль! Спрашивается: почему мы прятались именно в «Березовой роще»? Потому что это далеко от дома и еще – романтика, да и цены не кусаются.
– Федор, я знаю, что нам нужно сделать! Я попрошу Гришу купить дом в деревне! Вернее, даже не в деревне, где все всё знают и видят, а в каком-нибудь тихом месте, где никому ни до кого нет дела… На окраине, на отшибе, чтобы дорога не просматривалась и никто из соседей не видел, кто входит или выходит из нашего дома! Дом в лесу!!!
Федор пожал плечами и отвернулся. Понятное дело, что он-то купить такой дом не смог бы. И мы оба пожалели в тот момент, что раньше до этого не додумались – на разницу в стоимости квартир купить загородный домик.