Любовница по контракту
Шрифт:
– Почему же?
– Потому что он запугал меня до смерти, – признался Сальваторе.
– Значит, у тебя больше здравого смысла, чем я предполагала, – сурово сказала Зуки, шире открывая дверь. – Ладно, заходи. Даю тебе пять минут на то, чтобы ты все мне объяснил. Все!
– Это будет трудно, – вздохнул Сальваторе.
– Что же ты такого сказал своей невесте о нашей поездке? Почему она позвонила Паскуале и рыдала?
– А-а… в том-то и дело, что… я ей не говорил, – нервно облизывая губы, промямлил Сальваторе. – То есть ничего ей не сказал. Сказал только, что
– Почему?
– Она… э-э… понимаешь… очень ревнует, – извиняющимся тоном сказал он.
– Да будет тебе, – сердито возразила Зуки. – Неужели ты думаешь, что я этому поверю? Ведь как фотограф ты все время работаешь с разными моделями. Если бы она тебя ревновала, ваши отношения и минуты не продержались бы.
– К другим моделям она меня не ревнует, только к тебе. – Сальваторе посмотрел на нее в замешательстве.
Глаза Зуки угрожающе блеснули.
– Что ты имеешь в виду?
Сальваторе беспомощно пожал плечами. Он был гениальным фотографом, но сейчас вдруг показался Зуки совершенным юнцом.
– Она знает, что мне всегда хотелось тебя фотографировать. А когда я с ней познакомился, я был немного в тебя влюблен. У меня даже висел в спальне твой плакат. – Он покраснел.
– Если бы ты только знал, какой я сейчас почувствовала себя старой, – устало сказала она, нервно хохотнув. – А тебе не приходило в голову, что она все равно узнала бы и именно так бы и отреагировала?
– Я вообще ни о чем не думал, – признался он. – Мне так хотелось тебя фотографировать, что я просто был счастлив, когда ты согласилась. Извини меня, Зуки.
Ну почему все повторяется? – вздохнула Зуки. На этот раз на ее пути, без всяких причин, появилась чья-то невеста. Может, я слишком доверчива? Или просто дура? – подумала Зуки.
– Тебе лучше вернуться в Нью-Йорк и успокоить Кристину. Твои друзья, несомненно, подтвердят, что мы жили в разных комнатах. А теперь, Бога ради, уходи.
– А ты что будешь делать? – поинтересовался он.
– Я? Улечу первым же рейсом, – твердо заявила Зуки.
И постараюсь выкинуть из головы весь этот ужас, добавила про себя.
Когда дверь за Сальваторе закрылась, она подошла к платяному шкафу и побросала все свои вещи в чемодан.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Зуки вошла в свою лондонскую квартиру, захлопнула за собой дверь и, бросив в холле чемодан, поспешила включить центральное отопление.
Брр! Пальцы не слушались ее, когда она поворачивала ручку.
Как здорово снова оказаться дома, с облегчением подумала она и, скинув туфли, прошлепала в гостиную, ярко-красные стены которой были сплошь увешаны ее собственными картинами.
Аэропорт Хитроу, куда она прилетела из Ниццы, встретил ее мерзкой погодой – именно такой, какую следовало ожидать в Англии в середине лета! День был серый, ветреный и дождливый.
И совершенно под стать ее настроению!
Поменяв свой билет на первый класс, она удобно устроилась в салоне самолета и могла бы поспать во время своего короткого перелета домой,
Ей, по крайней мере удалось улизнуть, не столкнувшись с Паскуале, и на том спасибо.
На автоответчике телефона мигал красный огонек. Было всего два сообщения. Но ведь она оберегала номер своего телефона, как будто это был Форт-Нокс! [5]
Нажав на кнопку, Зуки прослушала первое сообщение. Звонил брат. Его голос, как обычно в последние дни, звучал напряженно.
– Привет, Зуки! Мне надо срочно с тобой поговорить. Позвони мне на работу – только не домой! Я не хочу, чтобы Керсти волновалась.
5
Форт-Нокс – военно-морская база США.
Зуки вздохнула. Неужели он снова попросит денег, чтобы заплатить долги? Совсем недавно она вложила некоторую сумму в хромающий семейный бизнес. Их матери, когда она еще была жива, удавалось как-то сдерживать непомерные аппетиты Пьера. Но в последнее время он все чаще обращался к Зуки с просьбой дать денег. Пьер рискованно играл на бирже и погорел, и, хотя его жена Керсти была милой женщиной, Зуки считала, что она слишком многое ему прощает.
Если бы я была за ним замужем, я не позволила бы растрачивать деньги по пустякам, подумала Зуки. Но она обожала своего двухлетнего племянника Тоби и, заботясь о его интересах, не считала возможным отказывать брату в деньгах.
Она подняла трубку и набрала номер Пьера, но ей ответили, что он еще не возвращался с ланча.
Зуки взглянула на часы: четыре!
– Вы не будете так любезны, передать ему, что звонила сестра? – попросила она секретаршу. – Я нахожусь дома.
Неудивительно, что бизнес не ладится, если менеджер проводит весь день в ресторане, раздраженно подумала она, вешая трубку.
Второе сообщение поступило от Карли, ее агента.
– Привет, дорогая! – услышала она ее уверенный американский акцент. – Я знаю, что ты во Франции, но, как только вернешься, сразу позвони. У меня есть для тебя нечто, что случается раз в жизни. Так что позвони!
Пока Зуки раздумывала, зазвонил телефон. Это была Карли.
– Ты вернулась! Слава тебе Господи! – воскликнула она.
– Я только что вошла.
– Хорошо провела время?
Перед глазами Зуки замаячил образ Паскуале, хотя она поклялась себе больше о нем не вспоминать.
– Если одним словом, то – нет.
– А что случилось?
Паскуале Калиандро – вот что случилось, мрачно подумала она.
– Сальваторе Бруни, фотограф, не удосужился сказать мне, что у него патологически ревнивая невеста, которая послала рыцаря в сияющих доспехах, – странно, что Паскуале неожиданно вызвал у нее такие романтические ассоциации, – чтобы защитить ее от меня.