Любовница ветра
Шрифт:
– Вот как.
– Он преувеличивает, просто хобби.
– Просто хобби может привести к большим результатам, как, например, оно свело меня, Максима, Артура и ещё многих людей вместе, а от этого уже могут происходить кардинальные изменения в жизни.
– И какое у вас у всех хобби?
– Я бы сказал, социальные игры с элементами…
– Любовь – наше хобби, – перебивает Максима Артур и застёгивает до конца свою, только что обнаруженную, приоткрытую ширинку.
– А я бы объединил: игра в любовь – наше хобби, – подытоживает Женя.
– А, так вот оно
– Иногда мне кажется, что андердоги.
– Говори за себя, Женёк. У нас с Максом высокая конверсия.
– Я немного не то имел… – недоговаривает Женя, потому что снова перебивает Артур:
– Лучше расскажи, как у тебя дела с той милой стриптизёршей.
– Видимся, проводим вместе время, спим. Я стараюсь на неё не залипать, поскольку склонен к этому.
– Ещё бы, на неё тяжело не залипнуть.
– Не обижайся, Женёк, – негласная солидарность тусовки заставляет Артура сказать и такое, – но вы всё-таки на разных уровнях, рано или поздно она это прочувствует и уйдёт.
– А чтобы такого не произошло, тебе нужно самому уметь отдаляться и перенаправлять своё внимание и энергию на других девушек.
– Знаю, Макс. Сам чувствую, что привязываюсь к ней, и сегодня как раз думал об отдалении, после того как забегу к ней на работу.
– В смысле?
– Прошлой ночью у нас произошло недопонимание – хочу обговорить с ней это.
– Да ладно тебе, я же говорил по телефону, что мы ненадолго собрались, а ты снова хочешь свалить к ней?
– Мы тебя не собираемся снова дожидаться.
– Так это… вы и не дождались прошлый раз.
– А в этот раз тем более не будем! – всё сильнее раздражался Артур.
Как раз в этот момент все четверо оказались перед небольшой террасой, ступенями, обшитыми зелёным ковролином, массивной дверью из чёрного дерева и вывеской над ней: «Show Girls».
– Ребят, я совсем ненадолго, и пойдём дальше гулять.
– Да ты там на входе будешь минут двадцать только стоять, ждать, пока она спустится. Понимаю, если бы всё-таки договорился со своей стриптизёршей, чтобы нас всех бесплатно пропустили.
– Артур, я же говорил в прошлый раз, что там всё строго с этим.
– Всё в порядке, иди, если так важно, а мы здесь пока постоим-пообщаемся, – после этих слов Максима Женя, заикаясь, что происходило с его речью во время оправданий, скрылся за тяжёлой дверью.
Максим лениво зевнул и повернулся в противоположную сторону от стриптиз-клуба:
– Сразу уйдём или подождём немного?
– Вы что совсем его ждать не будете?
– Настя, он там зависнет на час, не меньше, мы-то его знаем. И вообще, он сам виноват – нас, можно сказать, подставил. Макс его предупредил, что мы недолго гулять ещё будем.
Максим лишь одобрительно кивнул.
– Хотя стойте, – Артур плутовато улыбнулся, – у меня есть идея: давай, Настя, ты туда зайдёшь к нему, он там сейчас будет на входе с охранниками и сисястой хостес ждать, пока его стрипуха спустится, и прямо при них скажешь Женьку: «Папа, я не хочу здесь работать».
Максим
– Не-не, Женёк молодо выглядит, скажи: «Дядя Женя, я не хочу здесь работать».
Все трое сходятся на версии Максима, и Настя заходит следом за ни о чём не подозревающим Женей. Через минуту выходит, и, ещё не отошедшие от смеха, парни расспрашивают её.
– Сказала – он покраснел, охранник и хостес стали дико таращиться на нас двоих, Женя что-то замямлил, а я говорю ему: «Ладно, может, ещё передумаю, но тебе не больше двадцати процентов», и ухожу.
Развеселевшая троица шла через островки фонарного света центрального парка. Парни проводили Настю до трамвайной остановки и по-дружески поочерёдно приобняли её, когда подъехал нужный вагон.
– Максим, – повернувшись на ступенях, почти окрикнула его Настя, хотя друзья ещё никуда не уходили, – а как вы расстались с той девушкой?
– Какой девушкой?
– С твоей первой любовью.
– Без слов разошлись на железнодорожном вокзале. Мне нужно было уезжать, а я не мог оторвать глаз от того, как она уходила, ни разу не обернувшись, пока не затерялась в толпе, спешащей на ночной рейс.
Максим и Артур дошли до места, где их пути расходились: хостел – налево, дом Максима – прямо.
– Ну всё, давай, братец, – долгое рукопожатие с обхватом через большой палец и, еле слышимая, картавость, которую Максим замечал только на слове «братец», – я тогда займусь сбором информации по нашему Анатолию, а ты постарайся как-нибудь выцепить эту незнакомку. Сам был бы не прочь приударить, но могу спугнуть, а ты наверняка справишься, да и должен же ты чем-то заниматься, пока я делаю основную работу. Всё-таки неплохо сегодня прогулялись, а?
Пожелав удачи, Максим остался наедине с собой. Дорога представлялась такой долгой и пустой, что проходящие люди и проезжающие машины походили на мошек, уносимых вихрем. Почему-то становилось страшно и одиноко; мысль о тёмной комнате с растрёпанным пыльным ковром, на который падает тусклый оконный свет, угнетала. Он зайдёт, включит грушевидную лампочку и инстинктивно, оторвав кусок от туалетной бумаги, находящейся на комоде возле входа вместе с мылом и зубной щёткой, начнёт давить тараканов, как будто обнаруженных на месте преступления, на полу, стенах, а те, что повыше и на потолке, будут уничтожены старой деревянной шваброй, отчего будут страдать обои, с прилипшими к ним, размазанными насекомыми и пенопластовые плитки на потолке, которые трескаются и опадают на пол. Идти невыносимо, прийти – ещё невыносимее. Кажется, он был бы рад, если бы его сейчас сбила машина, или остановил сомнительный незнакомец и предложил прогуляться до подозрительно тёмного места, или вдруг раздался телефонный звонок и… Максим вспоминает про номер той незнакомки, немного колеблется, но всё же достаёт телефон и нажимает кнопку вызова. Гудок, гудок, гудок-гудок. У него закрадываются сомнения о правильности содеянного, ведь отвечать неизвестному номеру поздним вечером для девушки не лучшая идея.