Любовник ее высочества
Шрифт:
Как только она узнала, что Филипп все еще во Франции, Луиза использовала все свое влияние, чтобы услать его как можно дальше от Парижа. Но королева упорно отказывала в его переводе, утверждая, что сейчас каждый гвардеец необходим для защиты ее и юного короля.
Объяснение выглядело убедительно, но ей до смерти было любопытно, знает ли Мазарини, что за всем этим стоит она. Луиза надеялась, что нет. Ей не хотелось даже думать о том, как торжествуют Мазарини с королевой, отказывая ей.
– Я готов, ваше высочество.
– Хорошо. – Луиза обернулась и начала
Луиза знала, что Филипп хотел, чтобы его жена была от двора – и от нее – как можно дальше. Одно это уже было достаточным основанием настаивать на противоположном. Не говоря уж об удовольствии поставить на место самонадеянную девчонку.
– Где я остановилась?
– Опасность нынешнего положения…
– Я рассчитываю увидеть Анну-Марию в ближайшие две недели. Если вас беспокоит ее переезд из Шевре в Тюильри, позвольте мне предложить сопровождение из моей личной охраны, чтобы обеспечить безопасность. – Филипп поймет, какое грозное предупреждение кроется в этом «предложить».
Она удовлетворенно кивнула Префонтейну:
– Это все. Закончите как обычно. И проследите, чтобы он получил письмо сегодня.
После отъезда Филиппа Энни провела две недели, сокращая работников, оставив необходимый минимум, чтобы сохранить старый дом от разрухи. В поместье осталось двадцать постоянных слуг, включая Мари, Поля и мадам Плери.
Каждый день с рассвета до позднего заката солнца в поместье Корбей все были на ногах. И, несмотря на то что от нее постоянно ждали указаний или решения споров по пустякам, Энни никогда так не наслаждалась своим уединением, даже в монастыре. В отсутствие мужа все слуги полностью подчинялись ее желаниям. Она отвечала лишь перед самой собой, сама решая, когда ей вставать, что надевать, что есть, как проводить время и куда пойти.
Она даже выписывала банковские чеки на выплаты и поставки. К ее облегчению, Филипп – или скорее его банкиры – оплачивали их. Впервые она обладала властью, сначала с осторожностью, даже с трепетом, пользуясь ею. Вскоре ей это даже понравилось. Ее мягкое управление словно золотой, попавший в руки угнетенного, приносило только добро. Это давало ей ощущение защищенности, делало сильной, заставляя постепенно забывать о полной покорности, в которой она так много лет прожила в монастыре.
Их прислуга и арендаторы, поначалу удивленные ее вмешательством в их обязанности и сбитые с толку ее готовностью признавать свои ошибки, вскоре потеплели, видя ее разумный, практичный подход к управлению имением. Но, хотя она и достигла определенного прогресса, не обходилось
Шестнадцатого июня почти все работы по восстановлению были закончены. Теперь ее время полностью принадлежало ей. Как и в монастыре, основным ее удовольствием оставалось чтение. Каждый день она по привычке вставала на рассвете и, слегка перекусив, отправлялась в какое-нибудь уединенное место на природе, взяв с собой одну из книг своего отца.
Этим утром она рано прервала свое чтение из-за приступа тошноты, а теперь не могла сосредоточиться на ежедневном отчете мадам Плери. Уже не в первый раз на этой неделе у нее были неприятности с желудком.
Она отпустила домоправительницу, попросив, чтобы повар готовил блюда без острых соусов.
Мадам Плери бросила смущенный взгляд в сторону прихожей.
– Вас ждет человек из Парижа.
Энни резко захлопнула веер.
– Как, еще один?
– Да, госпожа.
Филипп упрям, как осел! За последние дни это был уже третий.
– Пусть войдет. – Она села в кресло и заметила, что мадам Плери, впустив гонца, оставила дверь приоткрытой.
На этот раз сюда прибыл офицер, а не просто паж.
Он промаршировал вперед, словно на параде, чеканя шаг начищенными сапогами. Лицо его было знакомым. Она видела этого юного лейтенанта – одного из младших офицеров Филиппа – на свадебной церемонии. Память услужливо подсказала его имя.
– Лейтенант Веркруа! Чем вызвана такая честь?
Явно довольный тем, что она его вспомнила, он поклонился.
– Это мне оказана честь, ваша милость. – Он посуровел, нервно одергивая плащ. – Я привез послание от моего капитана, монсеньора герцога. Она кивнула и протянула руку, чтобы взять записку.
– Хорошо.
Он не шелохнулся, глядя куда-то поверх ее головы.
– Это устное сообщение, ваша милость.
Энни заколебалась. Она точно знала, что за полуоткрытой дверью их подслушивают.
– В таком случае нам лучше пройти в сад. – Она встала.
В глазах офицера промелькнуло восхищение. Он последовал за ней через прихожую на залитую солнцем открытую террасу.
– Какие распоряжения передал мой муж? Должно быть, что-то очень важное, раз их доставил человек вашего ранга.
Лейтенант откашлялся и вытянулся в парадной стойке.
– Его милость, капитан Корбей, почтительно приказывает госпоже герцогине незамедлительно, вместе со мной, вернуться в Париж. Мне даны инструкции сопроводить вас в Тюильри, где вашу милость ожидает герцогиня де Монпансье.
– Что?! – Энни вскочила на ноги. И первые два послания от Филиппа были достаточно неприятны – в резком тоне, далеком от общепринятой учтивости, он требовал, чтобы она уехала из ее мирного и безопасного дома. Посылать же ее в руки его любовницы – это слишком!