Любовник из провинции. Наваждение
Шрифт:
Г.Г. не пил ( когда-то было слишком много пито), не курил, - сосал леденцы, и только швейцарские, которые ему специально привозили. Да и сам он не вылезал из разнообразных стран, хотя вечной его любовью был только Восток, с его жестоким шариатом, который люб был сердцу Г.Г. Он считал, что шариат надо бы ввести везде и тихонько, полегоньку, подталкивал к подобному сознание высших начальников, но на это требовалось время. Уйма времени!
Г.Г. умел ждать, над ним не каплет, он еще молод, - всего-то пятьдесят четыре.
В номер постучали.
– Войдите, - как всегда еле слышным, хрипловатым,
– не пропустить истину в единственном исполнении. И это тоже злило Г.Г.. Он шипел на такие штуки, поэтому многие закупили себе слуховые аппараты, чтобы, не раздражая своего шефа, слышать, что там похрипывает гремучий змей - Г.Г.
Митя, естественно, этого ничего не знал, и не услышав из-за двери ни звука, снова стукнул, погромче. Опять - тишина. Из номера напротив вылетел Олег с белыми от ужаса глазами. Он подскочил к Мите, шепнул: дур-рак!.. И тихонько приотворил дверь (Олег следил за этим ненормальным из своего номера, - почему-то Митя вызывал в нем что-то вроде симпатии,- чувства, которыми не имеют права обладать работники, связанные с загранкой), спросив: можно, Георгий Георгиевич? Вы не заняты?
Из номера донеслось какое-то шипение и Олег, понаторевший уже в такой ситуации, вошел, втянув за собой удивленного немало Митю, - он раньше только видел шефа, но не говорил с ним, вернее, тот не говорил с младшим переводчиком, а теперь вот пришлось.
Г.Г. был разъярен.
Он мотнул куда-то головой и Олег тут же испарился - знак головой дал понять, чтобы Олег убирался. Потом Г.Г., запихнув очередную конфетку в рот, где-то в глубине под вислым носом, что-то прошипел.
Митя похолодел: он ни черта не понимал, что говорит это мужик, развалившийся в кресле, расползшийся в нем, с недобрыми, уплывшими в мешки глазками. Митя подумал сначала, что тот предлагает ему присесть, но рядом не было ни стула, ни кресла... Да и кивнуть этот Г.Г. мог бы...
Г.Г. совершенно стал не в себе - ничего не понимает этот зятек Трофима! Но Трофим сейчас в чести, Г.Г., пожалуй, будет поменьше рангом, поэтому с этой соплей зеленой придется чуть повысить голос. Г.Г. прошипел погромче, будто через силу, будто страдая от того, что ему приходится говорить громче: что ж... вы... молодой человек (Митя был весь внимание, он понял, что, видимо, тут так говорят! И надо напрячься, перенапрячься! но услышать!)?.. Вы работать прибыли или с девками шляться (это Митя разобрал и похолодел: вот оно как! Его вели! За ним следили! И все его походы с Катрин известны!.. А если бы он... Его даже тряхануло от ужаса и он уставился в змеиные глаза своего шефа с тихим кошмаром внутри)? Я вас... могу... отправить немедля в Союз... молодой человек... И вашей карьере... Г.Г. взял новую конфетку и речь его уже стала совсем не ясна, лишь отдельные слова: предательство... Родина... Девка... Честь советского... Тесть... Работа...
Мите казалось, что он находится в театре абсурда, о котором читал в какой-то книжке... Он только понял
В свой номер он притащился в изнеможении физическом и психическом: все кончено, - с Парижем ли, не с Парижем... Этот шипящий змей сделает все, чтобы у Мити был черный шар по всем параметрам. Как бы теперь он не старался, - ничего не изменишь. Прощай Катрин, девочка хиппи, свободно идущая дорогами Европы. Куда Мите!
– Мите из Союза, приехавшему по наводке тестя, не имеющему простых человеческих прав!
Митя сидел на постели, глаза у него пылали жаром, он курил сигарету за сигаретой.
Хотел даже выпить чего-нибудь из мини-бара в номере, - он все просмотрел здесь и всему удивился. Но выпивать Митя побоялся не дай Бог, эта шипучая змея вызовет ночью... А что? Такой все может. Митя подумал, а как он будет переводить Г.Г.? Как он разберется в том, что тот из себя выдавит? Да на хрена ТАК ехать в Париж! Лучше вовсе не знать ничего и жить до последнего своего часа на родине... А что змей шипел о Родине? Кажется, Митя ее предал!.. О, Господи! Митя и предположить не мог, когда стремился как к земле обетованной, - в МГИМО, что все обернется - вот ТАКИМ... Прощай, Катрин, свободная как природа.
Раным рано к нему в номер заскочил Олег. Извинился, что так рано, объяснил, что иного времени не будет, а ему, во-первых, надо знать, что "этот" сказал Мите, и дать кое-какие советы.
– Ну как ты?
– спросил Олег, валясь в кресло, - слушай, дай горло ромочить, вчера нажрался на ночь виски, с этим сбрендишь...
– А разве можно пить перед работой?
– Уже всего опасаясь, спросил Митя.
Олег усмехнулся, - пить можно, даже нажраться вечером в номере можно, только с утра чтоб - хоккей... Вот шляться по городу, да одному - нельзя. А с девкой!..
– Криминал, брат! Ну, давай выпьем, что ли...
Он встал и взял из бара бутылку виски. Плеснул в два бокала и произнес торжественно: за твой первый кувырок в загранку! Чтоб - не последний!
Они выпили и Митя сказал: знаешь, Олег, думаю, что последний. Меня эта шипучка вчера в предательстве и в измене родине обвинила.
Олег заржал, - сегодня, здесь с Митей, ранним утром, он был весел, бодр и свободен, - ты его правильно обозвал. У нас его в МИДе зовут просто "г". Вонючий мужик, ты его остерегайся. Он конечно на тебя накапает, но твой тесть повыше него будет, - отмажет. Ты, главное, чтоб с девчонками, - ни Боже мой! Самый криминал.
Он потянулся, выпил еще немного и мечтательно сказал: я бы в бордель сползал, охота посмотреть, посидеть, девку хорошую выбрать, трахнуть. Негритяшку!
Мите ничего не хотелось, только бы выбраться отсюда и отмазаться от невиннейшего дня с Катрин.
– Олег, слушай, а как мне сегодня эту бормотуху переводить?
– спросил он.
Олег отхлебнул из бокала и стал его поучать: ты слушай внимательно и отключись ото всего вокруг, смотри, б...., прямо ему в пасть. По губам. Слушай!
– Вдруг вскинулся он, - я попробую тебе помочь. У него всегда текстуха есть. Я попрошу его референта дать мне на минутку, он парень ничего, выпить не дурак, купишь ему бренди или еще чего-нибудь... Давай, я пошел. Сиди здесь.