Любовник на двоих
Шрифт:
— Она погибла! — сказала мне убитая горем Амелия, Полицейский и железнодорожник рассказали мне об «ужасном несчастье» с большой осторожностью, щадя меня.
Я отреагировал соответствующим образом.
— Самое удивительное, — сказал полицейский, — что она шла по дороге в одной ночной рубашке… Она что, лунатиком была?
Я повернулся к Амелии, ожидая, что та ответит. Полицейский повторил еще раз вопрос, но служанка лишь пожала плечами:
— Когда маленькая была,
— Следователь разберется, — сказал он. Наконец полицейский и железнодорожник ушли.
Мне стало несколько не о себе, когда я остался один с Амелией. Старуха действительно, как я уже сказал, была просто убита горем, и я не знал, что и сказать ей. Я уже хотел было заплакать, как и она; не так для вида, как для того, чтобы стало легче, но не вышло.
Амелия подошла ко мне совсем близко.
— В тот день, — сказала она, — когда вы ступили на порог этого дома, несчастье поселилось в нем. Она плакала, но взгляд у нее был жестким.
— Согласен с вами, Амелия…
— Эти девчушки были без ума от вас… Они.. Она вдруг запнулась. Я с тревогой стал ждать продолжения. Может, она о многом догадывается?
— Они уже не любили друг друга, как раньше. Я просто уверена, что бедняжка Элен покончила с собой! Она знала, что потеряет из-за вас сестру, и не могла с этим смириться!
Рыдая, она уже задыхалась.
— Вы посланец дьявола! — бросила она мне в лицо, глядя на меня ненавидящими глазами, и рухнула на диван.
Я поднялся наверх в комнату к Еве — хотел разбудить ее. Она спала все тем же мертвым сном. Я снова, как и в прошлый раз, дал ей понюхать нашатырный спирт. Она приоткрыла глаза.
— Вы меня слышите, Ева?
Она сделала какое-то легкое движение головой, которое, по-видимому, означало утвердительный ответ.
— Не засыпайте, подождите…
Я пошел в ванную комнату и взял в аптечке макситон. Дал ей еще немного, положил на лоб мокрое полотенце.
Постепенно Ева стала приходить в себя. Через пять минут ей уже не хотелось спать.
— Я опять наделала глупостей? — шепотом спросила она.
— Нет, Ева…
Я сел на кровать и гладил ее чудесные волосы.
— Мне нужно сообщить вам очень печальную весть… Она насторожилась, но все же молчала.
— Ужасную вещь… — Я никак не мог начать. Она посмотрела на пустую кровать Элен.
— Элен?
Я кивнул:
— Она… Она ушла? Любопытное предположение!
— В каком-то смысле да, Ева, она ушла…
— Умерла?!
— Да.
Ева закрыла глаза. Губы у нее совершенно побелели.
— Ева!
— Да…
— Вы плохо себя чувствуете?
—
— Ева, это она была.., была лунатиком… Это она вставала ночью… Ее нашли.., сегодня утром, на железной дороге…
Ева сразу же раскрыла глаза и закричала:
— На железной дороге?!
— Да…
— А мне всю ночь снилась железная дорога, Виктор…
— Как это странно…
Потом я говорил ей все эти обычные слова, которые говорят в подобных случаях…Пустые слова, которые произносят для утешения.., и которые никто не слышит, даже сам говорящий…
Это заняло не так уже и мало времени…
Затем пришла Амелия и выполнила свою роль плакальщицы.
Сработал, так сказать, предохранительный клапан.
Ева рыдала на руках своей старой служанки.
Я отступил в глубь комнаты. Смотрел, как они плачут, и с грустью думал, что мне здесь больше нечего делать!
Глава 14
Расследование было недолгим.
Пришли два апатичных полицейских инспектора, задавали нам расплывчатые вопросы.
С точки зрения юстиции в этой драме все было в «порядке».
Экспертиза установила, что Элен была сбита поездом в положении стоя, что исключало возможность убийства. Во-вторых, никто в доме, исключая инвалида Еву, в ее исчезновении материально заинтересованным быть не мог. Так что эта сторона дела совсем отпадала. Нельзя же было рассматривать в роли потенциального убийцы женщину-паралитика!
«Несчастный случай вследствие нахождения погибшей в состоянии сомнамбулизма» — таково было официальное заключение проводивших расследование. Заключение довольно тонкое. Полицейские воздержались от слов иного порядка и не стали рассматривать версию самоубийства, несколько шокирующую в том случае, когда покойник располагал большими денежными средствами.
Похороны Элен состоялись через три дня. Людей было мало. Амелия, доктор Буссик, несколько пожилых соседей — вот, пожалуй, и все.
Выходя с кладбища, доктор взял меня под руку, как старый друг.
— Можно вас проводить? — спросил он.
— Отчего же нет, доктор… Метров пятнадцать прошли молча. Потом, высвободив руку, он остановился.
— Скажите мне, господин Менда, вы не находите, что жизнь слишком парадоксальна?.. Вы приезжаете мне сообщить о кризисах младшей сестры, а исчезает старшая…
Я колебался: оставлять ли доктора в его заблуждении?
— Послушайте, доктор Буссик, я хочу сделать вам одно признание…
— Говорите скорее! Я хотел бы умереть от чего угодно, только не от любопытства, мой дорогой друг!