Любовник тетушки Маргарет
Шрифт:
Не без труда мне удалось догадаться, какое из трех дюжин объявлений принадлежит Роджеру: поначалу я никак не могла соотнести ни один из текстов с человеком, которого знала. Лишь упоминание о том, что автор объявления считает Шуберта величайшим из когда-либо живших на земле создателей камерных произведений, а также любит кататься на лыжах, навело на мысль, что это и есть Роджер. Все остальное имело к нему весьма туманное, с моей точки зрения, отношение, и мне потребовалось внимательно сравнить то, что написал о себе он, с тем, что сообщали о себе другие, чтобы убедиться в правильности догадки. Совершенно очевидно, что Роджер неплохо изучил конъюнктуру рынка. Но если даже он видел себя сорокадвухлетним
Тем не менее, попивая чай, подбирая крошки с тарелки и размышляя над объявлением, которое сочинил Роджер, я невольно задумалась о том, как сама могла бы себя описать, если бы решила (хотя я вовсе не собиралась этого делать) поместить объявление в такой колонке? На ум стали приходить забавные варианты.
«Незамужняя (да, приходится признать) тетушка ищет мальчика для легкого флирта, чтобы немного развлечься». Я рассмеялась, что в полупустом в этот тихий дневной час кафе привлекло неодобрительное внимание моей официантки – она не замедлила явиться, чтобы убрать пустую посуду. Я представила и ее в качестве «претендентки»: «Высокая сирена-соблазнительница сорока с хвостиком, любительница хорошей еды и творчества Мадонны (несколько раньше я заметила, как официантка притопывала в такт льющейся из радиоприемника песенке в исполнении поп-дивы), ищет зрелого мужчину для оказания помощи в приготовлении сандвичей…» Я опять расхохоталась, оставила скромные чаевые и отправилась домой.
Однако дело-то – поиск одинокого сердца-партнера – оказалось вовсе не шуточным. Внимательно вчитавшись в другие объявления, я поняла, что относиться к нему следует исключительно серьезно. Если женщина пишет: «Пятидесяти-с-чем-то-летняя женщина-арфа с порванными струнами нуждается в ласковом и терпеливом реставраторе, который способен вернуть ей прежнее звучание», – то легкомыслие и насмешки здесь неуместны. Задайся я целью отыскать среди давших объявления тех, кто просто дурачился, я была бы разочарована. В какой-то момент мне даже самой захотелось откликнуться на призыв парня, написавшего: «Гитарист, классика, одинокий, сорок, ищет спутницу для предстоящего турне по Восточной Азии (сент. – янв.). Достаточно свободного времени для осмотра достопримечательностей и дружеского общения. Вероятно продолжение. Желательны ЧЮ (опять это чертово ЧЮ, что бы оно значило – «чопорная южанка»? «Чахоточная и юродивая»?), воспитанность, привлекательность. Не старше тридцати пяти».
Только гордость не позволила мне ответить ему, притворившись, что я соответствую обозначенным возрастным параметрам, хотя меня так и подмывало написать, что я считаю проявлением возрастной дискриминации желание мужчины иметь женщину моложе себя, причем существенно моложе.
До шести часов я практически бесцельно толклась в кухне, потом позвонила Верити. Подруга звучала похоронно. Ладно, сказала я себе, сейчас ты у меня повеселеешь. И, прихватив журналы, а также здоровенную бутылку красного вина, отправилась навестить пациентку.
Судя по всему, в департаменте под названием «Я все сделала правильно» дела шли не лучшим образом. У Верити был вид стареющей, получившей отставку куртизанки, и одета она была в траур – черное с головы до ног. Радость лишь на короткий миг озарила ее лицо при виде бутылки.
– О, вот это отлично, – сказала она. – Это мне поможет.
Она выхватила у меня бутылку «Кот дю Рон» и откупорила прежде, чем я успела сказать что-нибудь подобающее случаю, вроде: «Всех мужиков надо кастрировать». И прежде чем я вдохнула аромат вина, уже опорожнила половину своего бокала.
– Видно, надо было принести по бутылке на каждую, – сухо заметила я.
– Ничего, – проигнорировав издевку, ответила Верити. – Всегда можно докупить в кафе, где торгуют навынос.
Не усомнившись в том, что подруга говорит всерьез, я бросила ей через стол журналы, предусмотрительно открытые на соответствующих страницах. Она принялась читать с мрачным видом, беспрерывно прикладываясь к бокалу и являя собой в этот момент воплощение беспутной женщины.
– Господи Иисусе! – воскликнула она. – Какая тоска! – И швырнула журналы мне обратно. – Это ж надо: не успеть оправиться от оплеухи одного мерзавца и уже искать другого. Разве женщина, которая в своем уме, будет так себя вести?
Я напустила на себя безразлично-бывалый вид.
– Это точно.
Во взгляде Верити мелькнуло подозрение.
– Тогда зачем тебе эта пакость?
Безмятежная, как поверхность воды в безветренную погоду, я объяснила:
– Затем, что Роджер – судя по всему, успешно – устроил свою жизнь по объявлению, и мне захотелось посмотреть, что оно собой представляет. – Я ткнула пальцем в его текст. Верити с изумлением стала читать, шевеля губами. Затем откинула назад голову и залилась смехом. Я, как ни странно, почувствовала себя обиженной.
– Действительно немного забавно, – сказала я, по-прежнему стараясь выглядеть безразличной. Несмотря на то, что я сама дала отставку Роджеру, мне вовсе не понравилось, что кто-то другой поднимает на смех моего бывшего. В конце концов, это неким образом компрометировало и меня – ведь я была его женщиной.
– «Привлекательный»?! – давясь от смеха, простонала Верити. – Разве что в темную ночь при потушенных фонарях! – И подлила себе еще вина. Мне казалось, что вымученная улыбка намертво приклеилась к моему лицу где-то между ртом и набрякшими мешками под глазами. – «В отличной физической форме»! – продолжала издевательски завывать Верити. – Ну что за наглое племя эти дерьмовые мужики! Представляю, как ты веселилась, читая это.
Она просверлила меня взглядом.
Я хохотнула как можно развязнее и сменила тему. Отношение Верити к дающим объявления одиноким сердцам было ясным и недвусмысленным. Будучи в здравом уме и не потеряв контроля над собой, несмотря на временную запинку, случившуюся в ее любовной биографии, она могла выступать лишь от имени нормального большинства человечества. Я убрала журналы в сумку, и мы часа два – практически без перерыва – проговорили о ее бывшем любовнике. Потом я пошла домой. По возвращении хотела было засунуть журналы в мусорный мешок, но они явно вознамерились – и им это удалось – остаться на моем кухонном столе. Наконец я легла в постель, забылась неспокойным прерывистым сном, и мне приснилось, будто я явилась на какую-то вечеринку со своей арфой, но никто так и не попросил меня сыграть.
Первая мысль, пришедшая в голову утром, оказалась неприятной: год день за днем убывает, а я ни на шаг не продвинулась на пути поиска любовника. Что же делать? Я встала, пошла на кухню, смолола кофе и, ожидая, пока он вскипит, снова стала просеивать провокационные страницы объявлений. Но мне не был нужен музыкант. И вдруг мое внимание привлекло еще одно, особо выделенное объявление. «Если вы не нашли того, что искали, здесь, – гласило оно, – обратитесь к соответствующим разделам еженедельного журнала для лондонцев "С первого взгляда"».