Любовники Камиллы
Шрифт:
Она давно к этому привыкла.
Глава 8
На следующий день они пустились в дорогу. Все было бы похоже на увлекательное путешествие, если не знать, что это было самое настоящее бегство, о чем Анри напоминала непрекращающаяся боль в шее, поскольку ему приходилось постоянно озираться по сторонам, чтобы вовремя заметить слежку. Кроме того, он все время вздрагивал при виде незнакомых людей — просто ничего не мог с собой поделать. Герцогиня заранее дала ему разрешение бежать, если возникнет какая-либо опасность, но он лишь пожал плечами, такое даже не могло прийти ему в голову.
Если не брать во внимание вполне вероятную возможность быть схваченным и впоследствии публично казненным, путешествие показалось Анри приятным развлечением. Капли дождя барабанили по капюшону плаща, которым снабдила его Сильвия перед тем, как отправиться в поход, и теперь он наслаждался тем, что одежда под плащом оставалась сухой и в весеннюю непогоду ему было тепло и уютно.
Сначала Анри запротестовал против плаща, выдвигая довод, что негоже юному барчуку и его учителю баловать грума, сопровождающего их в путешествии, однако Сильвия настояла на своем. И теперь Анри был очень рад этому. У него никогда прежде не было шерстяного плаща, и он убедился, насколько хорошо эта накидка защищает одежду от промокания. Обшлага его рубахи и грива Розочки уже давно промокли насквозь.
В принципе Сильвия все-таки была права, размышлял Анри: ведь если мальчик, которым была наряжена Сильвия, принадлежит знатному аристократическому роду, то и его слуги должны быть одеты подобающим образом, тем более такой высокопоставленный слуга, как учитель мальчика, роль которого исполняла сейчас герцогиня. И хотя Сильвия вела себя достаточно грубо по отношению к Анри, он был рад, что герцогиня взяла ее с собой, поскольку верная служанка приняла на себя обязанность обеспечить их всех надлежащей одеждой и необходимым гримом.
А вот любопытно, подумал Анри, в кого Сильвия обрядит евнуха Каспара, когда тот присоединится к их группе завтра, уже в таверне? В наемного солдата? В странствующего торговца? В престарелую бабушку юного путешественника? Об этом можно было только строить догадки — изобретательности Сильвии не было предела.
И вот еще что интересно: насколько хорошо этот евнух умеет ездить верхом? Как ни странно, Анри стал очень ревниво относиться к лошадям герцогини — как будто они принадлежали не ей, а ему. Лайлу он отдал Сильвии, а сам оседлал нежную Тоню и вел в поводу вьючного мула, но все-таки время от времени бросал оценивающий взгляд на служанку. С его точки зрения, ей следовало менее давить на удила и без того послушной Лайлы и не так часто бить ее каблуками по бокам, но делать замечания служанке он все же не посмел, зная ее крутой нрав. Не стал он говорить ничего и герцогине, опасаясь, что та немедленно станет на защиту верной горничной, давным-давно заслужившей ее доверие. Его работа состояла в заботе о лошадях, а не в поучениях тех, кто по статусу стоял выше его. К тому же Сильвия привыкла к дамскому седлу, а теперь ей приходилось ехать в мужском, чтобы не привлекать ненужного внимания к своему образу богатого мальчишки.
Эти мысли занимали Анри, но не настолько, чтобы отвлечь от герцогини.
Ему пришлось сглотнуть комок в горле, возникший при одном воспоминании о ее первой встрече с самой любимой лошадкой, Гирляндой. Сегодня, едва только рассвело, герцогиня вошла в огороженный
— Оставьте их. Мы все равно промокнем через какое-то время.
Посмотрев вперед, Анри заметил плотную попону, перекинутую через мощную спину Гирлянды. Попона образовывала весьма удобное седалище для герцогини и совсем не стесняла лошадь, об этом Анри мог судить по тому, как уверенно двигалась Гирлянда, как послушно подчинялась она всаднице. Надеть дамское седло поверх такой удобной попоны было бы верхом кощунства, и герцогиня это понимала, буквально чувствовала нутром. Именно это восхищало в ней Анри и заставляло его грустить, когда герцог запретил ей ездить верхом и близко подходить к лошадям.
Анри был еще совсем мальчишкой, когда он впервые увидел гордую всадницу, еще не подозревая, что это сама герцогиня. Почему-то ему доставляло особое удовольствие вспоминать об этом. Конечно, это никоим образом не делало его равным герцогине, но, по крайней мере, заставляло надеяться, что отношение к лошадям у них одинаковое.
Накануне, когда герцогиня позвала его в поездку к ручью, сердце Анри переполняло счастье. Видя, как развеваются на ветру ее волосы, как пунцовеют щеки и горят серые глаза, он чувствовал только одно: ему безумно хотелось поцеловать эту прекрасную женщину.
Взгляд Анри, прикованный к прямой спине герцогини, опустился к ее обутой в высокий сапог голени, тесно прижатой к боку Гирлянды. Сапог этот ничем не напоминал вчерашний ботинок, он был проще, из более грубо выделанной кожи и с квадратным носком, с каким делали обувь для мужчин. К счастью, ступни герцогини, как Анри отметил днем раньше, не были слишком маленькими.
И снова он сглотнул, вспомнив ее босые ноги, ступающие по траве. Длинные, элегантные, с тоненькими полосками вен, уходящими под платье, ступни нежно выгибаются, осторожно касаясь земли. Вот так же они будут изгибаться, если он…
Толстая ветка хлестнула замечтавшегося Анри по лицу, сорвав капюшон и обрызгав его шею каплями дождя. Анри фыркнул, помотал головой и, чтобы скрыть свою неловкость, быстро повернулся назад, чтобы якобы удостовериться, что с вьючным мулом Тигром все было в порядке. Мул безмятежно следовал за ними, однако Анри на всякий случай проверил веревку, связывающую их небольшой караван, и поправил свою новую одежду, чтобы выглядеть достойно. А вдруг герцогине понадобится его помощь? Он должен быть готов, хотя с гораздо большим удовольствием оказал бы ей совсем другую, интимную помощь.
Однако в глубине души он мечтал не только о половых сношениях со своей госпожой, а о более тесной, быть может, духовной связи.
Когда-нибудь Анри, возможно, снова встретит Николетту или кого-нибудь вроде нее, кого он сможет любить и ласкать так, как ему хочется, как подсказывает сердце. Герцогиня никогда не сможет стать такой женщиной для него. Он имеет право любоваться ею, восхищаться каждым ее шагом, каждым жестом, но всегда обязан помнить свое место. За их первое свидание она, кстати, предложила ему деньги. Вот об этом Анри и не должен забывать: он для нее всего лишь мимолетный каприз, а слуги обязаны исполнять прихоти своих господ.