Любовники Камиллы

Янссен Виктория

Да, он, вне всяких сомнений, принадлежал ей, но никогда он не станет ей ровней. Что бы они ни делали друг с другом, как бы хорошо им ни было вместе, он пойдет спать на конюшню, а она отправится в отдельную комнату. Нет, она никогда не сможет принадлежать ему.

Глава 9

Когда они поднялись в отведенную для них тесную гостиничную опочивальню, явно рассчитанную на одного человека, Сильвия первым делом заперла дверь на массивный засов, затем придвинула к ней умывальный столик. Мудрая мера предосторожности, отметила про себя Камилла, принимая во внимание собравшуюся внизу распаленную публику, нестройные

крики которой доносились даже сюда, на второй этаж.

Стоя посреди комнаты, Камилла огляделась. Обстановка здесь, конечно, убогая по сравнению с той, к которой она привыкла в герцогском дворце, никакой роскоши, никаких люстр и канделябров, ковров и шелковых подушек. Поднимаясь по скрипучим ступеням, Камилла боялась увидеть в комнате грязь и полное запустение, однако ее опасения были напрасны: тут царила относительная чистота.

Единственными гостиницами, которые Камилла видела раньше, были те, где ей приходилось останавливаться по пути из дома в королевский дворец, но они ориентировались на странствующих дворян и их челядь, поэтому обстановка и обслуживание в них были соответствующие. В этой же придорожной харчевне останавливались на ночевку негоцианты — состоятельные и давно обедневшие — и другие путешественники, принадлежавшие к самым разным слоям населения. Внизу Камилла заметила несколько нечесаных мужчин в грязной, изношенной одежде, однако о причинах, приведших их к такому бедственному состоянию, оставалось только гадать: то ли они слишком долго находились в пути, то ли были слишком бедны, чтобы содержать себя в чистоте, а одежду — в порядке. Но некоторые из них вели себя так, словно имели какое-то положение в своем кругу, — давали распоряжения девушкам, работающим в таверне, требовали пищи и вина, даже лезли девушкам под юбку и хлопали их по заду — и лишь с появлением на сцене проституток с их разнузданным представлением превратились в одну похотливую массу.

В комнате стояла одна кровать, на которой, в принципе, могли бы разместиться два человека, но только при условии, если бы они были не против соприкасаться телами друг с другом. Вбитые в стену железные крюки заменяли шкафы для хранения одежды, на узком столе мог бы разместиться всего лишь поднос с едой, и ничего больше.

Камилла села на единственный стул, находившийся в их скромной опочивальне, и оттуда наблюдала за действиями Сильвии, вернее, за ее круглой попкой, обтянутой мужскими кожаными штанами: в этот момент горничная, стоя к ней спиной, как раз наклонилась, чтобы водрузить их седельные сумки поверх умывального столика для пущей безопасности. Как удачно, что куртка Сильвии была до середины бедер, подумала она про себя, иначе любой внимательный наблюдатель распознал бы в ней женщину. Камилла никогда не смогла бы оценить предусмотрительность своей горничной, если бы минутами назад не наблюдала лично представление проституток с использованием переодевания в мужское платье. А вот Сильвия обо всем позаботилась заранее. Ну как тут не восхититься!

Вспомнив о том, что произошло в общем зале таверны, Камилла исподтишка снова вытерла руку в перчатке о свое темное одеяние учителя, удивляясь тому, что до сих пор в руке было ощущение, будто в ней находится упругий и очень большой член Анри. Странно, ведь Камилла, соблюдая строгую конспирацию, так и не сняла перчатки, а чувствовала все так, будто держала орудие Анри голой рукой. Она довела парня до исступления, заставила взорваться в публичном месте, прямо на виду у всех, а потом воспользовалась салфеткой Сильвии и отправила Анри ночевать на конюшню.

Сама Камилла так и не достигла удовлетворения,

поэтому сейчас у нее все горело внутри. Каждая клеточка тела буквально вибрировала, требуя успокоения.

Если сейчас она спустится вниз и пройдет на конюшню, Анри отведет ее в пустое стойло и возьмет прямо там, нагнет над кормушкой, а сам зайдет сзади и…

Нет, это какое-то сумасшествие. Она знала, что мужчины в среднем возрасте часто бывают подвержены сексуальным фантазиям, но у нее-то откуда такая похоть, такое вожделение, такое физическое влечение к юному мальчику?

Уперев руки в бока, Сильвия полюбовалась созданным ею укреплением и, видимо, осталась довольна. Не отходя от двери, она сняла с себя короткий меч, затем перевязь с кинжалом и положила все это на седельные сумки. Пнула ногой заваленный вещами умывальный столик и повернулась к своей госпоже.

— Мадам, я считаю, что мы не должны покидать эту комнату сегодня ночью, — сказала она и добавила с явной ноткой упрека в голосе: — Мы и так уже подверглись безумному и абсолютно ненужному риску, когда уселись ужинать в общем зале, где каждый мог нас увидеть.

Камилла отдала такое приказание, чтобы подавить собственный страх быть узнанной и, когда отвлеклась на удовлетворение Анри, поняла, что ей это удалось. Она забыла обо всем на свете. Ощущения этого красивого юноши — вот что занимало ее больше всего.

— Неужели ты думаешь, что старый развратник педераст, развлекающийся со своим парнишкой, находящимся у него на содержании, мог бы вызвать чье-то подозрение? — усмехнулась Камилла. — Да кто бы узнал меня, свою герцогиню, в этом любострастном учителишке?

Сильвия нахмурилась:

— Ну, об этом лучше судить вам, мадам.

— Послушай, Сильвия, — сказала Камилла, — сейчас я не та герцогиня, которую ты знаешь. Мы все пустились в бега. Что будет дальше, неизвестно. Даже если люди герцога не найдут меня, если я исчезну с его горизонта, герцог все равно может во всеуслышание объявить меня умершей, и это в лучшем случае.

— Да глупости все это, — совершенно непочтительно отмахнулась горничная, словно болтала с товаркой. — До сей поры нас никто не обнаружил, а если бы во дворце возникла паника, мы бы уже об этом услышали. — Опустившись на колени перед госпожой, она стянула с нее ботинки, а потом и чулки и подняла на нее взгляд. — Прошу меня извинить, мадам, я не могу предоставить вам услуги банщиц.

— Тебе не надо просить прощения за то, чем не можешь обеспечить меня, Сильвия, ведь я заранее знала, на какие лишения иду, когда решила бежать от своего мужа.

Сказав это, Камилла поднялась со стула, чтобы служанке было удобнее снять пояс с широкой мантии преподавателя, в которую она была облачена, после чего повернулась, и Сильвия стащила тяжелую ткань с ее плеч. Теперь на Камилле остались только простая рубашка из чистого льна и панталоны, которые были настолько мягкими, что могли поспорить с тем шелковым бельем, к которому она привыкла.

Если бы не бандаж из полосок плотной ткани, крепко-накрепко обхватывавший тело, чтобы скрыть грудь, Камилла чувствовала бы себя почти так же комфортно, как в собственном дворце.

— Сядьте, мадам, — сказала Сильвия, отложив снятую с нее одежду.

Камилла опустилась на стул. Сильвия зашла ей за спину, распустила заколотые волосы и, поставив перед собой заранее приготовленную баночку, пару секунд помассировала голову, после чего обмакнула пальцы в ароматичное масло и начала ритмично простукивать кожу госпожи в тех местах, где была прилеплена фальшивая борода, осторожно, миллиметр за миллиметром, чтобы отклеить ее от щек Камиллы.