Любовники по наследству
Шрифт:
– Нет, не посадили. Откупились.
– Ой, Боже мой, – всплеснула руками Ирина Алексеевна. – А если Маринку найдут да к делу захотят притянуть?! Мне и откупиться-то будет нечем!
– Да что ее притягивать, – покосилась соседка. – Она и так уже вляпалась!
– Да не вляпалась она, не вляпалась! – чуть не закричала Ирина Алексеевна. Огромные портновские ножницы угрожающе блеснули у нее в руке. Соседка даже отшатнулась. – Муж ее вляпал!
– Да он при чем?
– Он-то? – Ирина Алексеевна немного успокоилась. – Не знаю, правду
– А может, нет!
– А кому еще!
С этими словами женщины отвернулись друг от друга и с новой силой защелкали ножницами. Ирина Алексеевна тяжело вздохнула. «Нет, не увидеть мне больше Мариночки! – думала она, почти не видя ткани, которую кроила, из-за выступивших слез. – Вот и Павел Аркадьевич тоже… Хороша благодарность, нечего сказать! Мариночка его лечила, а он… Наобещал с гору всего, а ничего не сделал! Хотя, может, зря я на человека клевещу. Он же нездоров… Может лежит и встать не может… Что у него там? Невроз! Что бы это было?»
С этими мыслями она вытерла слезы и снова склонилась над тканью.
Мужчина, называвший себя в экстремальных ситуациях Павлом Аркадьевичем, действительно был болен. У него был запой. Дома пить он не мог – жена не позволяла. Он пытался воевать с ней, но все попытки кончались поражением. Она стойко сопротивлялась в ответ на требования отменить «сухой закон», аргументируя это тем, что он себя погубит.
– Ну зачем ты это делаешь? – в отчаянии спрашивала она, снова унюхав, что от него пахло спиртным.
Он только мотнул головой.
– Как ты переменился с тех пор! – продолжала жена. – Ну что тут такого?!
– Что такого?!
– Ну, я все понимаю, ты переживаешь. – Жена умерила свой гнев. – Но ведь ты в безопасности! Димка тебя прикрыл бы, если что! Да ведь и нет ничего! Он же тебе сказал, что все списали на эту Давыдову! А если ты из-за нее угрызаешься, то опять напрасно: где она – это одному Богу известно!
– Помолчи!
– Да сколько я могу молчать! – взорвалась жена. – Ты же себя окончательно погубишь! Думаешь, я не вижу, как ты мучаешься?!
– Да что ты видишь?
– Вижу, что…
– Ничего ты не видишь! Потому что ты их не видела! Потому что не видела, как она меня просила…
– Ты опять про эту бабу?
– Да. Если бы я мог ее забыть…
– Ну постарайся!
Мужчина метнулся к вешалке, сорвал плащ и выскочил из квартиры. Жена метнулась за ним:
– Ты куда?!
– К чертовой матери! – донеслось в ответ.
Она вернулась в квартиру и заплакала.
Через сорок минут он был уже на Бронной, у кафе «Ко-пакобана». «Зачем я сюда приехал? – спросил он себя. – А… Да не все ли равно…» Он запер машину и вошел в кафе. Сел за один из столиков у окна. К нему тут же направилась Маша, энергично подрагивая бедрами. Он встретил ее слабой, вымученной улыбкой.
– Здрасьте! –
– Такое дело, что говорить тошно, Машенька, – выдавил он.
Официантка забеспокоилась:
– Что не так? Я вам, кажется, правильный адрес сказала. Если их там уже нет, так я не виновата.
– Не бойтесь, Машенька, у меня претензий нет.
– А в чем дело?
– Дайте-ка мне лучше коньячку.
– Два раза по сто грамм? – прищурилась Маша.
– Бутылку!
Через несколько минут Маша сервировала столик. Она поставила коньяк, бутерброды и, кокетливо улыбаясь, стала рядом.
– Могу присесть, если не прогоните… Народу совсем нет.
– Садись! – махнул рукой Павел Аркадьевич. – Садись, выпей со мной. Или тебе на работе нельзя?
– Мы не таксисты, – усмехнулась Маша, присаживаясь рядом. – Да и те пьют. Что пьем-то: с горя или с радости?
– С горя, Машуня!
– Так все-таки случилось что?
– Да так… – Павел Аркадьевич сделал неопределенный жест.
– Так не бывает! – внушительно возразила Маша. – А, знаю. С женой поругались?
– Ты откуда знаешь, что я женат?
– На лбу написано… – Маша вздохнула. – Да шучу, не бойтесь… Чистый у вас лоб. Просто все приличные мужики давно расхватаны. Прямо жуть какая-то! Будто так и родятся – с обручальным кольцом на пальце!
Павел Аркадьевич посмотрел на свою руку и убрал ее под стол. Выпил, налил еще себе и Маше. Та не отрываясь смотрела на него.
– Да вы не горюйте, – успокоила она его. – Из-за чего поругались-то?
– Да так…
– Ну вот, опять двадцать пять! – рассердилась Маша. – Да ладно, не мое это дело. Чего лезть.
– Не обижайся! – уже немного осоловев, попросил он ее.
– Наше дело незамужнее – нам обижаться ни к чему… – Маша вздохнула. – Ну, не сидите бирюком! Не выгнала же она вас из дому?
– Нет. Да только мне в этот дом возвращаться неохота.
Маша поиграла глазами.
– Так куда же вы теперь?
– А… Куда захочу.
– Минутку! – Она поднялась обслужить посетителей, севших за соседний столик.
Павел Аркадьевич обвел взглядом кафе.
За соседними столиками хлопотала другая официантка – здоровенная рыжая бабища с испитым лицом. «Это с ней Любка говорила, – подумал он. – Лучше бы не говорила. Лучше бы не видеть мне этих денег! Как же мне теперь жить!»
Маша вернулась.
– Вот, всегда так! – недовольно сказала она. – Только соберешься с приличным человеком поговорить, как они сразу откуда-то набегают! Что за люди, честное слово!
– Маша, – хрипло сказал он.
– Чего? – все еще раздраженно откликнулась она.
– Не поехать ли нам куда-нибудь? Хоть посидим по-человечески? А то тебя все время отрывают.
Маша хлопнула несколько раз накрашенными ресницами.
– А чего это куда-то? – просто сказала она. – У меня хата свободная.