Любовники поневоле
Шрифт:
– Это мой рождественский сюрприз, подарок тебе, – объяснил он. – Я все-таки думаю, что мы тут будем мерзнуть, но мне хотелось, чтобы эта комната понравилась тебе и больше не напоминала о Дидерике.
«Как же ему удалось устроить все так, чтобы я ничего не знала?» – удивилась Кэт.
– Может быть, поставить здесь печку? – размышлял Коннор, раздвигая занавески и открывая вид на заснеженные горы. Потом он повернулся к Кэт и сказал: – Наконец-то мы одни. – Ладонями он обхватил ее талию и наклонился, чтобы поцеловать. Застигнутая врасплох, Кэт попыталась
– Ни в чем, – последовал краткий ответ. От поцелуя у Кэт перехватило дыхание и по телу пробежала дрожь.
– Хорошо. Давай ляжем.
– Коннор, среди бела дня!
– Ну и что?
– В любую минуту кто-нибудь может войти…
– Не войдет.
– Но не можем же мы…
– Почему нет? Ведь смогли же три раза до этого. Если ты не хочешь выходить за меня замуж, то должна удовлетворять мои мужские желания без благословения церкви.
– Ничего такого я делать не буду, – сказала Кэт слабым голосом, теряя решимость из-за его насмешливого тона.
– И потом, есть еще и твои женские желания. – Коннор поднял ее на руки и понес к новой кровати. – Охотно признаю, что они меня удивили, когда я впервые обнаружил их.
– Ты пытаешься меня смутить.
– Я пытаюсь овладеть тобой или позволить тебе овладеть мной. – Он уложил Кэт на шелковое покрывало, окидывая ее насмешливо-решительным взглядом.
«Он шутит», – решила Кэт, но Коннор снова поцеловал ее, убеждая, что настроен серьезно. Его руки были повсюду, распутывая завязки, шнурки, расстегивая пуговицы, его поцелуи воспламеняли до тех пор, пока у Кэт не осталась лишь одна мысль – о том, чтобы как можно быстрее слиться с его телом.
– Так-то лучше, – вздохнул Коннор. Они плыли по волнам любви, но взрыв страсти захватил влюбленных раньше, чем те успели насладиться прикосновениями и поцелуями друг друга. – Это всего лишь проба, любимая, – прошептал Коннор. – Так ты не захочешь слишком долго ждать.
Кэт открыла глаза и улыбнулась ему, надеясь, что теперь-то Коннор согласится венчаться в церкви. Что же еще ему остается делать, если здание пожарной команды собираются перемещать на новое место на Главной улице? Неужели он хочет праздновать свадьбу в доме, который окажется где-нибудь на перекрестке?
К большому разочарованию Кэт, Коннор ни слова не сказал о женитьбе. Кэт, по мере того, как рассеивалось сияние любовной страсти, попыталась утешиться роскошью такого дорогого рождественского подарка.
– Как же тебе удалось осуществить все это так, чтобы я ничего не узнала? Никогда в жизни я не видела более красивой комнаты.
– Все выбрала Августина, – вздохнул Коннор, – не говоря уже о шитье.
Кэт нахмурилась и села на кровати. Это объясняло перешептывания между Коннором и Августиной, но как девушке удалось выкроить время?
– Как же она ухитрилась справиться со своей работой и сделать все это?
– Потратила несколько вечеров, – признался Коннор.
– В таком случае, надеюсь, ты заплатил ей?
Коннор, казалось, удивился.
– Она
Кэт спустила ноги с кровати, думая, что труды Августины – это тот вид неоплаченной работы, которую и сама Кэт выполняла всю свою жизнь. Если бы во время болезни отца его салуном управлял мужчина, то он, конечно, получил бы плату, а Кэт не только ничего не получила, но даже не была упомянута в завещании. Как несправедливо, что труд женщины считается само собой разумеющимся, а труд мужчины вознаграждается. Только Шон назвал Кэт одной из наследниц своего состояния, признав тем самым ее вклад в семейное дело. «Ладно, я сама заплачу Августине», – решила Кэт и стала одеваться. Коннор, несколько озадаченный, последовал ее примеру.
Спускаясь по лестнице, Кот вспомнила слова Марси: «Вы не можете продолжать спать с ним. Рано или поздно, вы забеременеете». Эта мысль казалась Кэт пугающей, хотя всего месяц назад она с радостью думала о своих собственных детях, которые могут быть у них с Коннором. Мрачное настроение не оставляло Кэт до тех пор, пока на пороге не появился Шон с детьми, лепечущими рождественские поздравления. И праздник, обещавший быть унылым, превратился в радостный, благодаря веселому детскому смеху.
Двадцать пятого декабря на рождественской службе Коннор прошептал на ухо Кэт:
– Ты действительно думаешь, что можно венчаться в этом леднике? С тем же успехом мы могли бы провести церемонию на углу Линкольн-стрит и Главной улицы или же просто посреди дороги…
– …где скоро окажется здание пожарной команды, – прервала его Кэт.
– …или еще лучше, на мосту, где все мы будем мерзнуть: порядочные леди на восточном берегу, а твои протеже из «Клуба джентльменов» – на западном.
Кэт поджала губы и ничего не ответила.
– Августина, – сказала Кэт, когда они вместе наводили порядок после праздника, – я хочу заплатить тебе за работу, которую ты проделала в комнате наверху.
– Не нужно, мисс Кэт, – улыбаясь ответила Августина. – Я работала с удовольствием.
– Я тебе верю, – согласилась Кэт, – но все-таки это труд, которым ты могла бы зарабатывать себе на жизнь.
Августина изумленно взглянула на хозяйку.
– Не понимаю, каким образом, – заметила она, споласкивая фарфоровый сервиз Кэт.
– В городе полно людей, у которых больше денег, чем вкуса. Почему бы им не заплатить тебе за то, что ты сделаешь их жилище красивым и уютным? Возьмем, к примеру, ту гостиную, что на моей половине дома. У Шона было достаточно денег, чтобы купить приличную мебель, однако он позволил своей жене обставить гостиную. Поверь мне, сейчас она гораздо лучше, чем когда я впервые увидела ее, и все равно, это ужасная комната. А если Ингрид возвратится, я уверена, она вернет ее в первоначальное безвкусное состояние.