Любовное наваждение
Шрифт:
— Так же как и я,— вздохнул он, и его голос смягчился. — Это гроза напугала тебя.
— Чуть-чуть,— кивнула она.
— И совершенно напрасно,— сказал он и, коснувшись рукой ее спины, слегка подтолкнул в дверь.— Разве ты не знаешь, что это боги хлопают в ладоши? Тебе не говорили этого, когда ты была маленькой девочкой?
Но в этот момент раздался удар грома невероятной силы, и дом, казалось, содрогнулся до основания. В ночной темноте мелькнула молния. От неожиданности Патриция вздрогнула и ухватилась за его плечо.
— Иди спать, дорогая,— мягко сказал он. Она
— Нет, Патриция, нет. Ты сама не знаешь, о чем просишь,—сказал он.
На самом деле она не собиралась ни о чем просить его, но теперь поняла, что действительно хочет, чтобы он не оставлял ее одну. Ее глаза умоляли об этом.
Она уловила его вздох.
— Хорошо, я посижу здесь, пока ты не уснешь,— сказал он каким-то чужим голосом.
Патриция скользнула под плед, слыша глухие удары своего сердца, гулко отдающиеся в ушах.
Рикардо сел на край кровати, как можно дальше от нее.
— Теперь спи,— приказал он мягко.— Ничто больше не напугает тебя, пока я здесь.
Она проснулась посреди ночи. В комнате было темно, лиловая чернота проглядывала сквозь длинные прорези белых жалюзи. Гроза утихла, но, казалось, небо разверзлось, и затяжной дождь барабанил в окно.
Пози обнаружила, что ее голова лежит на его плече, ощутила сильное ровное дыхание Рикардо. Поддавшись инстинкту полупроснувшегося человека, она теснее прижалась к нему, чтобы чувствовать себя в безопасности.
Она опустилась ниже, и ее щека легла на его обнаженную грудь, биение его сердца было громкое и равномерное, как метроном. Подняв голову, она нежно поцеловала его в шею. Ей не хотелось будить его.
Но он вздохнул и пошевелился, рука, оторвавшись от ее талии, поднялась выше и сквозь тонкую ткань сорочки нащупала ее грудь. Патриция тихо застонала.
Неторопливо, нежно расстегивая пуговицы ее рубашки, он освободил ее груди и стал ласкать их, что-то бормоча в полусне по-итальянски.
Она не понимала, что именно он говорит, но ее словно обволакивало соблазнительное мягкое журчание итальянской речи, звучащее подобно нежной мелодии.
Рикардо прижался губами к ее губам, и она легко вздохнула, и с готовностью открыла их ему навстречу, словно от рождения знала, как должна отвечать на его поцелуи. Он целовал ее долго, медленно, его рука, захватив край ее рубашки, поднимала его выше, выше… Ее тело отвечало дрожью, а щеки пылали, когда он наконец раздвинул ее ноги и рука проникла в нежную влажность меж ее бедер. Она, изогнувшись, громко застонала от наслаждения, все теснее и теснее прижимаясь к нему…
Он снова издал гортанный смешок и, требуя ответной ласки, взял ее руку и двинул вниз, к поясу черных шелковых брюк, которые совершенно не скрывали его возбуждения, что-то шепча по-итальянски, касаясь губами пылающей мочки ее уха…
Она плохо понимала по-итальянски, но знала, чего он хочет,— его рука указывала ей, что он имеет в виду, и настойчивая интонация голоса делала значение слов таким ясным, словно он говорил по-английски: «Ласкай меня, дорогая!»
С
Ее маленькая ладонь сжала его мужское естество, ее пальцы нежно двигались вверх и вниз, и Пози доставляло наслаждение слышать возбужденное дыхание Рикардо.
Внезапно он одним резким движением сорвал с нее рубашку, и она поняла, что он собирался окончательно овладеть ею!
Прямо сейчас!
Его глаза были закрыты, и он дрожал, покрывая тело Пози волной поцелуев, приводящих ее в трепет, заставляя чуть ли не кричать от наслаждения.
Она любила его, да, она любила его! Она готова была умереть за него!
— О, Рикардо, — шептала она, крепко прижимаясь к нему,— Рикардо! Я жду тебя!
В ответ на ее зов он не произнес ни слова. О, она впервые в жизни сказала такое, и сейчас ей показалось, что этот отчаянный призыв разрушил ту, как будто, наэлектризованную эротическую ауру, на пике которой они пребывали.
Рикардо, широко открыв глаза, неподвижно, с нарастающим ужасом смотрел на нее, будто только что пробудился ото сна.
Пози увидела, как его черты исказились из-за мучительной борьбы доводов разума и зова плоти; ведь только что был момент, когда его безумный взгляд блуждал по ее обнаженной груди, а она ощущала движение его тела, ясно говорившее, что он решился наконец взять ее, отбросив прочь все сомнения.
Но этот момент прошел.
Оба молчали. Рикардо резко поднялся и, сев на край кровати, молча, не глядя на нее, нагнулся и, подняв с пола ее рубашку, не поворачиваясь, швырнул ее на постель.
Патриция инстинктивно сжалась и, обеими руками вцепившись в плед, натянула его до подбородка.
— Умелая маленькая!..
Тихо сказанные слова разрезали плотную тишину комнаты; он говорил по-английски, чтобы быть уверенным, что она понимает каждое слово.
— Ты распущенная маленькая соблазнительница—с зовущими в постель глазами, с золотыми локонами и нежным телом! Ты знаешь, как называют мужчины женщин, подобных тебе? И, представь, иногда они даже мечтают о них! Такие, как ты,— в каждой мужской фантазии, ее плод, желание и страсть! Но знаешь, Патриция, у меня это оставляет горький привкус на губах — лежать с женщиной, которая с такой готовностью отдается тебе.— Он презрительно усмехнулся.— О Боже! Тебе едва шестнадцать! Когда, черт возьми, ты успела начать? О пуританском воспитании англичанок ходят легенды!
Ей оставалось только лежать и молчать. Что она могла ответить ему? Он бы все равно не поверил, если бы она призналась ему, что невинна, особенно после того, как смело она вела себя с ним.
Ее лицо было белым как мел, и только на скулах играл лихорадочный румянец. Что может оправдать ее поведение? Сказать ему, что она любит его, что быть с ним —счастье для нее? О нет, ни за что после всего услышанного! Он молча шагал по комнате, затем подошел к кровати и взглянул на нее. Былая страсть угасла, не оставив следа. Он смотрел на нее отчужденно, словно перед ним было нечто отталкивающе неприятное.