Любовное наваждение
Шрифт:
— Алиби? — с сомнением переспросила Патриция.
— Вот именно! — Темные глаза Бьянки вспыхнули.— Он запрещает мне встречаться с молодыми людьми, поэтому я ему ничего не рассказываю. И если он будет расспрашивать тебя обо мне, ты скажешь, что только что видела меня в церкви.
— Бьянка! — с беспокойством сказала Патриция. Пальцы ее нервно теребили край белого платья. Временами она совершенно не могла понять, шутит ли подруга или говорит серьезно. — Я знаю, что ты достаточно благоразумна!
— И я знаю. Но эти домашние
Патриция покачала головой.
— Это не для меня.
На танцах она чувствовала себя слишком неуклюжей и долговязой. Когда в тебе метр восемьдесят и ты на голову выше многих, всегда ощущаешь себя неловко.
— А все потому, что ты слишком закомплексована!— Внимание Бьянки переключилось на крошечный набросок в руке подруги.— Здорово! Это я?
— Тебе нравится? — улыбнулась Патриция.
— Да. Можно, я возьму его себе?
— Конечно.
Самолет приземлился. В аэропорте ди Линате их ждал шикарный лимузин с шофером. Они отправились к особняку семейства Росси. Бьянка всю дорогу болтала о том, какую роскошную прическу она придумала Патриции, распустив ее строгие косы и превратив их в сверкающие огненные волны, Патриция была так поглощена великолепным пейзажем, что обо всем забыла. Неясное предчувствие теснило ей грудь. В голове вертелась цитата из какой-то шекспировской пьесы: «Да будешь, милый, счастлив ты в Милане!»
Патриция и Бьянка заканчивали школу в Швейцарии.
— Это не я закончу школу, а школа рано или поздно прикончит меня! — вечно шутила Бьянка. Школа была дорогая, из тех, что призваны выпускать настоящих юных леди. Здесь учились дочери очень богатых людей, а также девочки с родословной, родители которых утратили былое состояние.
Отец Патриции умер, оставив жене и детям завод по производству автомобилей. Об образовании Пози позаботились еще при ее рождении, поэтому дорогое обучение было обеспечено. Однако последнее время ее брат не очень заботился о семейном бизнесе, дела пошли плохо.
У Бьянки несколько лет тому назад умерла мать. Отец ее довольно скоро женился, совершив, по мнению дочери, большую ошибку. Между ней и мачехой не было особой любви.
— Мой брат терпеть ее не может,— часто говорила она.— У него на нее что-то вроде аллергии.
Да, этот дом не назовешь счастливым, внезапно подумала Патриция. Голос Бьянки прервал ее мысли.
— Приехали! — воскликнула она, когда автомобиль, промчавшись по гравиевой дорожке, остановился у внушительного белого здания, и перешла на драматический шепот: — Сюда идет Рикардо, мой брат. Так что не забудь: если он спросит, не бегала ли я на свидания, отвечай, что я к парням совершенно равнодушна.
В окно лимузина Патриция увидела, что к ним направляется мужчина, красивее которого она еще не встречала.
Высокого роста, слишком высокого для итальянца, широкоплечий, мускулистый, узкобедрый, с гордым римским профилем и блестящими темными глазами; для наивной девушки он был сродни героям романов, которыми она зачитывалась с отрочества, образцом мужской красоты.
Потом она говорила себе, что, наверное, просто пришла пора любви и душа и тело ждали своего избранника. К несчастью, это оказался Рикардо…
Он поздоровался с сестрой, расцеловав ее в обе щеки, затем протянул руку Патриции.
С первого взгляда на нее сердце его странно и непривычно сильно забилось. Ее короткое платье лишь намекало на очертания скрывавшегося под ним юного прелестного тела. Какая-то непонятная нежность и беспокойство охватили Рикардо Росси. Он сжал ее руку теплым и сильным мужским рукопожатием. И когда она взглянула на него с беспомощным очарованием, глаза его прищурились, а губы твердо сжались.
— Думаю, ты понравилась моему брату,— сказала Бьянка, когда подруги собирались ложиться спать.— Он смотрел на тебя по-настоящему голодным, жаждущим взглядом.
— Что ты болтаешь! — Патриция отчаянно вспыхнула.
Конечно, чепуха, убеждала она себя несколько дней спустя, ныряя утром в бассейне. Мужчина, которому ты симпатична, не будет игнорировать тебя с равнодушием, граничащим с грубостью, и уж, конечно, не станет разговаривать так бесцеремонно. Однажды он имел наглость посоветовать ей не сутулиться, а гордиться своим ростом!
Иногда, плескаясь в бассейне и стараясь избавиться от непроходящего пожара в крови, она думала, что Рикардо испытывает к ней настоящую неприязнь,— столь резким было его поведение.
И все же…
Временами, обернувшись, она замечала, что он провожает ее глазами с такой мрачной задумчивостью, которая пугала ее до оцепенения и в то же время заставляла дрожать от напряжения. Случалось, что иногда он был прост и мил, как тогда, когда она сидела в саду за эскизами. Неслышно подойдя сзади и следя за ее длинными пальцами, ловко воссоздающими на бумаге увитую виноградом беседку, он похвалил набросок.
— Это хорошо,— заметил он.— Достаточно хорошо, чтобы стать профессией. Во всяком случае мне так кажется.
Патриция зарделась от неожиданного комплимента…
Она перевернулась на спину, лениво шевеля ногами в прохладной воде. Действительно, это странное семейство, размышляла она. Бьянка изощрялась как могла, чтобы вырваться на вечеринку. Но не преуспела в этом, поскольку Рикардо пресекал все попытки к бегству.
— Ты еще слишком молода,— заявил он, затем, прищурившись, посмотрел на Патрицию:— Что, девушки, вы частенько ходите на танцы в школе? — В его темных глазах блеснуло подозрение.