Любовное приключение в семейном кругу
Шрифт:
Ты и я - мы не сдаём урок; да, мы не отойдём друг от друга, нет, мы совершенно иначе движемся. Я могу ошибаться - но у меня ощущение, что ты прав, и наш с тобой танец - совершенно отдельное удовольствие, даже если не прерывается каждые пять минут, и если на танцующих есть что-то помимо носочков.
Мой ненаглядный! Мне было страшно. Мне не хватало тебя. Мне было интересно смотреть. Я буду продолжать учиться и ждать тебя. Чтобы танцевать с тобой. Я гожусь быть твоими глазами здесь? Вот и прекрасно. И ты мои глаза.
– Моя радость! Я рад, что ты не теряла времени зря (ха-ха) и наконец поняла, что наш танец – это “совершенно особое удовольствие”. А знаешь почему? Все дело в доверии! Close embrace требует от партнёров понимания, доверия и влечения друг к другу. Будет
– Наверное. Пересмотрела посланный тобой их вальс - очень живой и лёгкий, замечательный. Наслаждаюсь. Очень нравится. Они волшебные совершенно. Но грустно. Расставание таких пар неизбежно, скорее всего. Им хорошо вместе. Они действительно чувствуют друг друга совершенно удивительно и не напряжно. Как будто одно дыхание на двоих. Но чем глубже они реализуются, тем больше друг другу мешают. Они растят друг друга, но растут в разные стороны. И развернуться другими сторонами друг к другу не могут. Настолько доминирует в них танго. Жалко, что они разбежались.
– Но это точно не про нас!!!
– Да, мой хороший! А ещё ты знаешь, что я недавно поняла? Что разные рисунки танго похожи на разные изобразительные жанры. Освальдо - явно гравюра. Густаво и Джессика - рисунок тушью. Ещё видела танго-Ренуар, мелкими яркими мазками, вблизи кажущимися хаотическими. И танго-Тициан, с длинными рельефными тенями и глубокими паузами.
– Ты умница! Твоё сравнении рисунков танца со стилями различных художников очень интересное. На первый взгляд показалось неожиданным. Но если вдуматься, то оба искусства отражают движение – одно с помощью меняющейся палитры красок на холсте, другое – путём меняющейся комбинации шагов и фигур на полу. И оба они подчиняются своему внутреннему ритму, определяемому видением и темпераментом их созидателей. Здорово! Вот, что значит глаз художника! А ещё, ты замечательный акын. Твои заметки такие же живые, как и скетчи и дополняют друг друга. И эти ностальгические уголки города, окрашенные нашим присутствием… Спасибо тебе!
Про Стихи
– Лови милый
– Wow! Какие стихи! Как будто про нас. Чьи это?
– Мои, вчера написала.
– Да ладно! Правда? Ты ещё и стихи пишешь! Склоняю голову.
– Ну да. С детства. Мы с отцом постоянно играли в буриме, когда гуляли.
– И он пишет стихи?
– Да, и хорошие, а ты не знал?
– Впервые слышу. Видимо жить вместе, спать в одной комнате, и ходить в один класс ещё не достаточно, чтобы узнать о человеке. А почитать дашь?
– Мои или его?
– Твои, ну и его, если он не против.
– Конечно. Тебе как отдавать; не просто стихотворение, а стихотворение с небольшой предысторией - оно станет понятнее и интереснее? Или лучше в отрыве от контекста, и если слова не легли на душу - то и фиг с ними, другие лягут?
– Давай так: сначала прочесть, а внизу, если необходимо, предыстория.
– Ладно. Посылаю три: 17 летней девочки, осознающей себя в этом мире, 22 летней девушки, объясняющей родителям, почему она ушла из дома; беременной женщиной, ощущающей растущего физически и мысленно, «когда его характер уже начинал сквозить в моих поступках».
– Получил. Читаю. Очень нравятся. И восхищаюсь твоими талантами: петь, рисовать, сочинять стихи. И всё это как бы между прочим, между работой и детьми.
– Так и есть. Просто голова вдруг включается как бы сама по себе…А ты писал когда нибудь?
– Никогда. Не было ни попыток,
– Не лукавьте, юноша! Я свидетель - предыдущий стихотворный опыт был посвящён половой жизни двух разновозрастных индивидов в маленькой избушке.1
– Ну да, этим я конечно горжусь, но на самом деле проблема в том, что не умею выражать мысли сжато.
– А я, казалось бы, умею. Но почему то о трогающем за душу я судорожно и сумбурно строчу тебе вместо того, чтобы обдумать, переварить и излить ритмично и образно? Строчу как попало, в любое время суток.
– Moжет быть потому, что ты хочешь share your thoughts right away, а стихотворение потребует more time to comprehend? Sounds confusing?
– Философ! Ощутила себя девочкой с бантом. Люблю.
3.
Август
– И снова доброе утро, кузнечик мой. Дома пусто, все до осени разъехались. И я собираюсь в дорогу, которая должна закончиться в твоих объятиях. Отсутствие тебя - как свёрнутая пружина. С первым шагом с трапа она развернётся, нет такой силы которая при виде тебя заставит отвернуться и забыть, что уже больше воздуха нужно раствориться в твоих руках и губах, целовать тебя, не останавливаясь, пока хотя бы не захочется снова дышать и смеяться. Нужно время утонуть в тебе и вынырнуть; пусть небольшое, но без оглядки на кого-то снаружи.
Маленькая квартира наверху
Теперь он ждал её. Зная свою проницательную жену, он должен был быть осторожен. Её должны были пригласить и принять другие, например сын или племянница, а жена получить звонок от брата с просьбой позаботиться о дочке. Однако к моменту её приезда оказалось, что всю первую неделю сын будет отсутствовать на конференции, а племянница оказалось занята в оркестре, где работала концертмейстером. Поэтому, к большому не удовольствию жены, было решено, что первую неделю она остановится у них. При каждом удобном случае она не забывала упрекнуть его в том, что не смотря на то, что её приглашали другие, а принимать приходится им. “Мне не жалко”, говорила она, “Она твоя родственница, и я люблю твоего брата, но я как раз хотела заняться собой и сделать то, что другие уже давно сделали. Хочется ещё воспользоваться чем то... а теперь опять придётся отложить надолго. И как раз на это время мы собирались повидать друзей в Торонто и пойти с ними на танцевальный фестиваль” Своё мнение о ней, априорно негативное, почерпнутое из давних рассказов брата, жена выразила следующим образом: "Конечно, кто говорит, она способная, как и все вы, но её отношение к родителям... уйти из дома, по неделям не давать знать о себе... как она там жила, что делала... с кем общалась? Я бы так никогда бы не поступила". Интуитивно чувствуя опасность, и старалась использовать обсуждаемые, но ещё не определённые обстоятельства, моя жена была не так уж не права. О том, как она жила в то время, он знал немного больше. Вспомнил, как утомлённые любовью, они обнявшись лежали в темноте, и в наступивший момент откровения она рассказывала, как ей приходилось "делать всё" за кусок хлеба, как занималась любовью со своей подругой, у которой тогда жила, и с её парнем, когда усталая подруга засыпала. Как она, уже беременная, приходила к своему приятелю "просто поебаться"...Для него это не было чем то совсем плохим или чрезмерным. Бывает время, когда все хочется попробовать, особенно «запретное». В ответ он вспоминал, как 17-летним мальчишкой в доме на Воловой улице часто проводил время с двумя Танями, одной, которую тогда любил своей первой любовью, и другой - её подругой. Как две любопытные девчонки подсаживались к нему на диване, и дурачась, расстёгивали зиппер на брюках, чтобы посмотреть на его обрезанный инструмент, который, не заставляя себя ждать, толстым столбиком выскакивал из штанов. Они ласкали его, называли смешными именами, целовали, пока, не выдержав возбуждения, он взрывался им в лица, и они с хохотом убегали мыться. Заниматься этим втроём в 17 лет было забавно, и совершенно не меняя логики отношений, создавало атмосферу товарищества и простоты.