Любовное приключение в семейном кругу
Шрифт:
– Mi alma! Наговорил тебе много всякого, пока ты спишь. Ничего серьёзного, эмоции в основном. Мы сейчас редко разговариваем, a на меня, когда долго не слышу тебя, нападает грусть. Я теряю работоспособность и начинаю думать, не забыла ли ты меня. Ведь при твоих разнообразных интересах, отношениях и стремлении всё успеть, это вполне возможно. В общем, как в песне: «Любовь никогда не бывает без грусти…» Но затем встряхиваюсь, отбрасываю ненужные страхи и тороплюсь работать, в надежде получить обещанное. El saltamontes de tuya.
– Утро и твоё сообщение. Лежу и слушаю тебя, как музыку. Вот казалось бы, всё можно написать. А голос твой затягивает. Создаёт иллюзию присутствия. Какое
– Как раз вчера в английском фильме про пожилую пару, вернувшуюся на weekend в Париж, где они провели медовый месяц 30 лет назад, услышал, что каждый любящий мужчина имеет право на ревность. Так что не лишай меня этого права. Разговаривал с Братом. Он в основном “Аня сказала, Аня решила…” В общем я more or less в курсе твоих дел. А он - моих. Передал тебе привет. Надеюсь, он не забудет. На следующей неделе поеду на пару дней покататься на лыжах, а потом займусь вплотную делами.
– Знаю. Отец отчитался о разговоре с тобой. Ощущала себя шитой белыми нитками. Ну я ему уже давно никаких новостей о тебе не сообщала. И делала лицо Aни, которой ты сто лет ничего не писал. Противоестественное совершенно лицо. Разве у меня может быть такое лицо? И, пожалуйста, осторожнее там на горке. Ты мне нужен живым и невредимым. И нежным. И весёлым. И самым родным и нечеловечески прекрасным.
– Лови фотографии с горы. Я уже дома. Катание было замечательным. Много снега и солнца. Суета на склонах и в кафешках внизу. Ощущение праздника и почему то весны. Хорошо бы на недельку и с тобой. Когда я задумываюсь, как бы хотел провести старость, почему то в голову приходит домик в Тахо, не далеко от горы, и самолётик, чтобы навещать друзей и не полностью отрываться от культурной жизни. Кстати, цель вполне достижимая. Проблема больше моральная. Без тебя как то не имеет смысла, а - лозунг: “Кто счастлив, тот и прав” в моём случае не очень то работает.
– А самолётик водить пробовал?
– Никогда не интересовался. Мне нравится windsurfing, горные лыжи, танго, в общем всё, где требуется умение владеть своим телом. По мне, управление самолётом тоже самое, что вождение машины без трафика. Слышал от пары знакомых, умеющих летать.
– Да, пустота неба одно из самых ярких ощущений. И трёх мерность. Тебе понравится.
– Возможно. Ты думаешь это сильно отличается от полёта в маленьком самолётике, между Сан Франциско и Лос Анжелес?
– Совсем другое. Когда в руках штурвал и хочется посмотреть сверху на вон те домики. Когда перемещение в пространстве повинуется только взгляду, нет ни дороги, ни тех, кого надо обогнуть траекторией. Трепещущая свобода на кончике носа. Я очень люблю прикасаться к чужому движению, порождённому не мной. И чем оно сильнее и просторнее, тем острее восхищение. За это же люблю проливной дождь. Он живой и движется, и в него можно войти и потрогать. Ты любишь ветер, и волны?
– До определённой степени. Unless it is unreasonably dаngerous to come in close embrace.
– А как могло бы выглядеть reasonably dangerous?
– Ну, например, есть горы, с которых я не поеду без чрезвычайной необходимости, а мой друг, a better skier,
– Поняла. Это сугубо количественный вопрос, не принципиально.
– Определился с командировкой в Москву. Планирую приехать в первую неделю ноября на 3-4 недели. Пока предварительно..
– Ура! Это значит, что можно будет собирать семейство. И прилюдно вслух поуговаривать тебя пожить у нас, чтобы вечерами учить бедную девочку танцевать. А то местные её возмутительно портят, кто так ходит! Можно, конечно, поискать в городе зал в аренду, но совершенно непонятно, где, а тут такой танцпол задаром. Твой брат крайне трепетно относится к моим танцам. Он рад, что я что-то для себя делаю, отличное от сверления бетона. Наверняка поможет уговорить, кстати. Если, встав в 6 и до полседьмого деля утро на двоих, а до семи собираясь на работу независимо, ты выйдешь в 7, у себя в офисе ты будешь в 8.30. Вечером мы имеем право уйти танцевать-ужинать-гулять прямо с работы и приехать после девяти, когда все уже легли. В комнаты к гостям по ночам никто не ходит, а если мамы ночью не оказалось на месте, так это она пописать вышла. Да и умотанные они учёбой настолько уже, что дрыхнут, как убитые.
Извини. Я снова несу однообразную утомительную для тебя чушь. Ладно. Я беру себя в руки и перестаю ныть. И обещаю принять то, что ты решишь и сделаешь. Но слышать, что можно бояться, что я разлюблю, брошу - больно и нечестно. У меня в этом месте пропадает дар речи и хочется уйти в угол молчать и плакать. У меня нет таких волшебных слов, которыми можно раз и навсегда объяснить тебе, что я люблю тебя и никуда не могу от тебя деться. Попробуй в те моменты, когда тянет забеспокоиться, денусь ли я куда-нибудь, вспоминать, что я сижу тут со своим караван-сараем, унылым лицом, тяжёлым характером и безнадёжностью в каждом зеркале, и не скатываюсь в ровно такой же симметричный страх - о том, зачем же ему, прекрасному, сияющему и искромётному, умному и красивому, сдалось это неуклюжее чудовище, наверное, он из меня себе что-то выдумал и скоро одумается - только до тех пор, пока ты не скатываешься в свой. Когда ты рядом, спокоен и счастлив, для этой дури нет места в голове. А когда ты начинаешь лелеять свою ахинею - я остаюсь со своими страхами один на один. Не скармливай им меня, любимый. Я люблю тебя. Я невозможно скучаю, до звона в ушах и ломоты в пальцах, срываясь в мысли о тебе, как с тетивы, от случайного слова, взгляда, прикосновения. Вылавливаю себя, шлёпаю по щёкам, вытираю нос и сажусь ждать дальше. Тебя ждать. Глупый мой и прекрасный горный орёл. Занятая моя мудрая птица. Иди работай. Решай, взвешивай, я никуда не могу деться, я на тебе расту. Спокойной ночи, любимый. Дежурь за двоих, береги мой сон. Люблю тебя. Не знаю, какими словами про это говорить - этих двух явно мало.
– О чёрт! Очередная задержка в делах. Ненавижу ждать! Самое время впасть в спячку. А в довершении “удачного” дня зеваю на выступлении какого то поэта бывшего диссидента. Стихи по моему ужасные, за исключением одного двух.
– Я тоже хочу в спячку. На зиму. Или пока ты не приедешь. Я тут безумно устала, ожидая тебя. Каждый день настолько идиотски тяжёлый, что вечерами хочется проснуться, чтобы все это оказалось просто ночным кошмаром. Ничего не успеваю, ничего не понимаю. Наверняка просто что-то делаю не так, но что? Полная башка растерянности и злости на себя. И даже улыбнуться тебе искренне нечем. В такие дни, хочу очень простую жизнь. Сына оболтуса, работу в ларьке и сосиски по воскресеньям. И никогда не думать больше. А иначе хочу жрать, плакать, спать, пару миллионов долларов на реализацию мечт и мира во всем мире. И покоя и гармонии, музыки и цветов, написать книгу, открыть гостиницу, одинокий домик в горах с собакой, лошадью и кожаным плащом, камин с книжным шкафом и сдохнуть. А ещё самолёт, вылечить ребёнка, родить ещё двух сыновей и двух дочерей. Лета и моря из-под руки где-то внизу далеко, за околицей, стоя с миской шелковицы в застиранном фартуке. А ещё хочу уметь не лезть не в своё дело. И чтобы ты приехал, и жить без оглядки. Но сдохнуть мне кажется намного надёжнее.