Любовное зелье колдуна-болтуна

Донцова Дарья

— Добрый вечер, товарищи и самураи, — произнес одетый в черный фрак мужчина, — ваша вечерняя трапеза доставлена. Где желаете ее сервировать? Здесь или в номере «Япония»?

— Тут, — ответила я.

— Предполагаете вкушать еду за столом или в постели? — продолжал официант. — В ванной?

— За столом, — выпалила я.

Лакей исчез в коридоре.

— А где еда? — заморгал Иван.

Из коридора донесся грохот и тихий вскрик. Мы с шефом бросились на звук. Мужчина во фраке держал в одной руке складной столик, а в другой поднос с тарелками,

накрытыми никелированными крышками, рядом стояла каталка.

— Прошу меня извинить, — загудел официант, — я палец прищемил. Сейчас разложу обеденную мебель, которая вносится в номер «СССР» для подачи еды.

— Просто вкатите тележку, — попросила я.

— Вы уверены? — удивился работник ресторана.

— Да, — кивнула я. — Запаркуйте ее между креслами.

— Как пожелаете, — согласился лакей, прислонил стол к стене, поставил поднос на каталку и ловко втолкнул ее в мой номер. — Плиз! Ужин для дамы из «СССР»…

Парень сделал многозначительную паузу и поднял крышку одной тарелки.

— Сосиски с зеленым горошком. А также по два куска белого и черного хлеба, порция сливочного масла, чай грузинский тридцать восьмой номер с сахаром, булочка с корицей.

— Обалдеть! — выпалила я.

— Вы сразу заметили фишку, — улыбнулся официант, — а ведь не все ее распознают. Мы скрупулезно придерживаемся концепции номера, еда соответствует эпохе и стране. Ужин у вас прямо как в СССР. И обратите внимание на столовые приборы.

— Гнутые алюминиевые вилки, чайные ложки и никакого ножа, — усмехнулась я, — сосиски придется рвать зубами, а горошек закатывать на вилку пальцем или корочкой хлеба.

— О! Вы забыли! — расстроился официант. — Как в советских столовых можно было получить ножик?

— Его следовало попросить на кассе! — воскликнул Иван.

— Плиз… — расплылся в улыбке лакей и протянул мне нож. — Мы за аутентичность. А для вас, самурай, традиционный ужин японца.

— Да ну? — испугался Иван. — И что они любят?

— Салат из морской капусты с ореховым соусом, суши, печенье из рисовой муки, зеленый чай с жасмином, — огласил меню работник ресторана.

— А можно мне тоже сосисочки? — жалобно попросил шеф. — Терпеть не могу азиатщину.

— Для каждого номера своя подача, — уперся парень во фраке.

— Уносите мой ужин, дайте меню, — потребовал шеф.

— Еда входит в стоимость номера, — напомнил официант.

— И фиг с ней, — начал злиться Иван. — Где карта блюд?

— За горячее на заказ придется платить отдельно, — предупредил официант.

— Хорошо, — сквозь зубы процедил шеф.

— Но кухня уже закрыта, — заблеял лакей, — заказать блюдо можно только до десяти вечера.

Босс покраснел.

— Обожаю суши, а салат из морской капусты моя любимая еда, — затрещала я. — И печенье из рисовой муки — полный восторг. Иван Никифорович, давай поменяемся? Ненавижу сосиски, от зеленого горошка я покрываюсь прыщами, да и булочка с корицей мой враг. С таким весом выпечка для меня под запретом.

— Отлично! — обрадовался босс.

— Суши,

похоже, из неочищенного риса, — удивилась я, рассматривая то, что мне предстояло съесть, — никогда не пробовала подобные, крупа всегда была белой, а эта коричневая.

Официант опустил глаза.

— Лоскутово, увы, не Москва и не Токио, были перебои с зерном. Наш повар сделал блюдо из гречки.

— Необычненько… — пробормотала я, внимательно изучая комки. — А что в качестве начинки? Угорь? Вроде здесь белое мясо и какие-то зеленые вкрапления.

— Огурец, — подсказал лакей. — С овощами у нас проблем нет, они местные, экологически чистые, а вот с угрем напряженка. Сегодня его нам не поставили. Поэтому использован буртыкач.

— Кто? — заморгала я.

— Буртыкач, — повторил официант. — Лоскутовская с древности всем известная белая рыба. Не сомневайтесь, наши сотрудники ее в обед в речке за гостиницей выловили. Водоросли из того же водоема, свежайшие, нарвали их в районе полудня. Пшенная мука для рисовых печенин прекрасного качества, зеленый чай из оранжереи отеля, выращиваем сами. Цветы жасмина оттуда же, никакой химии. Разрешите уйти? Когда закончите ужинать, вытолкните тележку в коридор.

Пшенная мука для рисового печенья? Великолепно! Но вслух удивляться не стоит.

— Да, да, спасибо, до свидания, — скороговоркой выпалила я. — У вас есть спички? Оставьте их нам.

— Уверена, что хочешь полакомиться ноу-хау из ядрицы с неведомым обитателем местных вод по кличке буртыкач? — спросил Иван, когда лакей ушел.

— Конечно, — соврала я, — обожаю гастрономические эксперименты и всегда вожу с собой специи. Как ты относишься к свечам? Можно я зажгу их?

— Давай, — кивнул Иван.

Я переложила рисовые печенюшки из пшенной муки на бумажную салфетку, взяла зажигалку, оставленную официантом, оплавила нижний конец свечек, укрепила их на блюдечке и попыталась поджечь заостренный конец. Пламя не вспыхнуло, но белый столбик начал медленно таять, в воздухе отвратительно завоняло.

— Волшебный запах, — неожиданно заявил шеф. — У тебя прекрасный вкус, ты выбрала восхитительный аромат.

У меня от исходившего от свечи смрада запершило в горле и зачесалось в носу, но ради спокойствия Ивана Никифоровича я была готова на подвиг и не сделала попытки выбросить источник зловония.

Шеф втянул в себя воздух и схватил вилку.

— Наслаждение!

Я ликовала. Аптекарь не обманул, антиникотиновый набор работает! Иван, счастливо улыбаясь, принялся за сосиски. Отлично, теперь для закрепления результата применим штоки.

Я протянула боссу палочку.

— Попробуй!

Начальник взял угощенье, откусил, пожевал, проглотил и промямлил:

— Ничего. Оригинально. Это хлеб?

Стараясь не дышать, я сказала:

— Сухарики. Специально для сосисок.

Мерзкие свечи тем временем продолжали плавиться, издавая амбре хуже, чем помойка летом. Тарасов взял блюдечко, на котором таяли свечки, и поднес его к самому носу.