Любовные артефакты и прочие (не)приятности
Шрифт:
— Это она сделала?
— Что сделала? Кто сделала? — двойник всего лишь уточнял заданный вопрос, как это и полагалось волшебному помощнику его сорта, но сейчас для меня это почему-то звучало. как издевательство.
— Кэс, — прошипел я. — Трогала мои вещи.
— Она, — кивнул Второй. — Трогала. И не только трогала.
— Что еще она делала?
— Спала у меня на коленях, — начал перечислять Второй, загибая пальцы, и тут мне почему-то захотелось ударить его чем-нибудь тяжелым. — Принимала в гостях вашу матушку. Разбила зеркало. Упала в
Я прижал ладонь к пылающему лбу. Что, сернистый водород побери, тут вообще творилось, пока я скакал по горам и долам в поисках того, не знаю чего?
— Как это вообще? — риторически спросил я, словно забыв, что помощникам следует задавать предельно конкретные вопросы.
— Вообще было весело, — пожал плечами тот. — Как минимум не скучно. Как с вами.
А вот это было уже хамством. Только его мне не хватало сегодня вечером. Только хамства от собственного помощника, который по умолчанию должен был быть всегда на моей стороне!
— То есть со мной поскучнее? — спросил я, чувствуя, как система шестеренок в моей раскалывающейся от глинтвейна голове слетает с оси, и гори оно все синим пламенем!
— Поскучнее.
— Может, хочешь к ней навсегда отправиться? Только вот, какая жалость, не знаю ее адреса, так что придется тебе поскитаться по городу.
— А я знаю, — развел руками Второй. — То есть не адрес. Только место работы. А вот там в картотеке должен быть ее адрес.
— Идем, — я развернулся на каблуке и отправился дальше делать глупости. Рушить свою самооценку, так эпично. — Хочу расставить точки над и. С кем там весело. А над кем весело смеяться. И еще ломать об него артефакты. Пошли-пошли, второй, Сахарок вывезет двоих.
И, только подъезжая к королевскому книгохранилищу, я сообразил, что вряд ли оно работает глубоким вечером. Это понимание вбило последний гвоздь в гроб моего самолюбия. Допрыгался, Варт. Раз уж здравый смысл тебе отказал…
Стоп.
Из дверей хранилища кто-то вышел. Точнее, двое. Девушка, похожая на … Кэс. И высокий мужчина, который весьма неуважительно — а точнее, силой — тащил ее за руку и что-то шипел сквозь зубы.
Прежний Варт побежал бы звать на помощь законников.
А теперешний Варт решил сначала разобраться… что же тут происходит. Позориться — так с музыкой.
Глава 27. Переступить через себя
Кэс
— Значит, говоришь, нет артефактов? — вкрадчиво спросил Реджинхард, нависнув надо мной, утонувшей в кресле необъятных размеров, изготовленном специально для толстяка Лосса.
— Кое-какие безделушки у него имеются, — сказала я, глядя «дядюшке» в глаза: в таком деле главное — быть убедительной и самой верить в то, что говоришь. — Но они для вас бесполезны. Зачем вам камень воспоминаний или помощник-лаборант?
Я снова почти не обманывала: просто не сообщала о других витринах. Лосс молчал, прищурив и без того маленькие поросячьи глазки. Я заерзала на месте, всем видом показывая, что прониклась,
Совсем рядом, только руку протяни, долгожданная свобода! Звездочки в темном небе так и сверкают, деревья машут веточками, белая лошадиная морда заглядывает в комнату… Чего? Я крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, лошади уже не было. Померещилось.
Реджинхард Лосс проследил за моим взглядом, никого не увидел за окном, усмехнулся, догадавшись, что я грежу о побеге.
— Бесполезные безделушки, говоришь? А мне-то не далее как неделю назад доложили, что у мальчишки полки ломятся от артефактов — заходи да бери. Дело-то проще простого, а, Кэс? Или тебе что-то другое помешало?
Мерзкий толстяк взял меня пальцами-сардельками за подбородок и заставил посмотреть на себя. Заплывшие жиром глазки только на первый взгляд казались глупыми, в них светился злой ум и проницательность.
— Неужели у нашей неприступной малышки Кэс дрогнуло ее ледяное сердечко? — усмехнулся он. — Ну-ну, не хмурься, детка, а то морщины появятся раньше времени. Ты знаешь, я вторых шансов не даю, но ради тебя сделаю исключение.
Я затаила дыхание. Второй шанс мне бы не помешал! Больше я не разрешу себе чувств, сделаю все на высшем уровне — комар носа не подточит.
— Ты вернешься к мальчишке, задуришь ему голову, как ты это умеешь, и принесешь мне его безделушки.
— Он поймет, кто его обворовал, — прошептала я.
— Разве это моя проблема, детка? Выкрутишься. Придумаешь что-нибудь. В конце концов, у вас, девиц, есть особые штучки.
В словах мерзавца Лосса был резон. Если действие любовного артефакта не прекратилось, Варт поверит любому моему слову. Я обведу его вокруг пальца, завершу начатое, расплачусь с Реджинхардом…
— Нет, — произнесли мои губы.
— Что?
— Нет! — крикнула я. — Я не стану его грабить!
Заорала так, что в комнату заглянул стоящий на стреме бандит, но был отослан небрежным взмахом руки.
— М-м-м, это даже забавно. У малютки Кэс пробудилась совесть?
О, Реджинхард, если бы ты знал: для меня самой это такой же сюрприз, как и для тебя! Однако, чтобы там во мне ни пробудилось, снова засыпать оно категорически отказывалось.
— Ты неправильно меня понял. — Я улыбнулась. — Просто не хочу рисковать. Будто Варт Ойтнер единственный человек в нашем городе! На нем свет клином не сошелся. Дай мне еще три дня, и я…
— Детка-детка, — наигранно вздохнул жирный лис Реджинхард. — Я бы и рад, но, поверь, я оказываю тебе услугу. Ради памяти покойной госпожи Найт я не позволю зарыть в землю такой талант. Симпатия, привязанность, дружба — все это дым. Оковы на твоих руках. Ловких руках воровки. Нужно-то всего раз переступить через себя, Кэс.