Любовные чары
Шрифт:
– Да уж, женщины у Десмонда одна другой лучше, – усмехнулся Джаспер. – Впрочем, это проклятие Макколов! Их женщины вечно норовят учинить что-нибудь немыслимое: как любовницы, так и… жены.
Пауза перед последним словом была слишком многозначительной, чтобы Марина не обратила на нее внимания, и взгляд ее надолго скрестился со взглядом Джаспера. В ее глазах было смятение, в его – непреклонность и презрение.
– Кто вам сказал? – прошептала она. – Неужели Десмонд?
– Нет, он стойко хранил тайну. Но только дурак не догадался бы, кого разыскивал капитан Вильямс и что он имел в виду. Урсула
– А чего тут гадать? – устало пробормотала Марина. – Ответ один – Десмонд.
– Десмонд?! – как эхо, отозвались три изумленных голоса. Два принадлежали Джасперу и Флоре, а третий исходил откуда-то снизу.
Марина перевесилась через край телеги, да и замерла, встретив насмешливый взгляд Хьюго. Связанные руки, конечно, причиняли ему боль, но все-таки он не мог сдержать смешка, с наслаждением бросив в лицо Марине:
– Десмонд? Много чести для этого павлина! Капитана Вильямса убил я… после того как промахнулся, стреляя по вашему чертову лорду, который присвоил себе все, что по праву принадлежит мне!
Настоящий лорд Маккол
– Поднимите-ка меня, – приказал Джаспер не терпящим возражений тоном, и женщины помогли ему сесть. Взгляд его, устремленный на Хьюго сверху вниз, был тверд: – Что ты сказал? Принадлежит по праву… тебе?
– Не тебе же! – огрызнулся Хьюго. – Не везет вам, мистер Джаспер. Думали, только мальчишка, которого Флора прятала, да слабоумный Десмонд, который так и не понял, что его дурят все, кому не лень, стоят на вашем пути? Нет, сэр. Это я стою на вашем пути. Ради меня Джессика в лепешку разбивается. Я законный и полноправный лорд Маккол! Алистер был старше меня, но где он теперь? Я пристрелил его, сначала рассказав все о себе.
Флора зашлась слезами. Лицо Джаспера выражало ужас и недоумение. Кажется, им обоим пришла в голову одна мысль: а не спятил ли Хьюго? Лежать связанным и не каяться в своем злодействе, а хвастливо выплевывать кровавые подробности? Он что, не понимает, какая участь его ждет? Он точно обезумел!
– Будь ты проклят! – выкрикнула Флора. – Какая жалость, что госпожа не вышибла из тебя дух, как из паршивого лекаришки!
Хьюго хихикнул, возбужденно ерзая по земле. Глаза его горели безумным огнем.
Джаспер решил воспользоваться припадком его болезненной откровенности и спросил спокойно (лишь желваки заходили на его щеках):
– Итак, ты рассказал историю о своем происхождении Алистеру? И что же он?
– Он… – Хьюго сбился с патетического тона. – Он рассмеялся.
– Да, Алистер был таков! – сказал Джаспер после некоторой паузы. – Значит, это ты убил его. И с Гвендолин тоже ты расправился?
– Гвендолин… – ухмыльнулся Хьюго. – О, она была очаровательна, хоть и плакала все время.
Марину пронзила судорога отвращения. Плакала все время! Она вспомнила животное уханье мужчины, насыщавшего свою похоть, стоны Гвендолин, и больше всего на свете ей захотелось слезть с телеги, поднять с земли пистолет и разрядить его в ухмыляющуюся рожу Хьюго. Мерзкий, самодовольный самец! Он настолько преисполнен самообожания, что предается ему даже
– Боже мой! – вскричала Флора. – Все время, пока мы с Джаспером пытались найти Гвендолин, она томилась в ваших руках! Вы с Джессикой похитили ее из монастыря, держали в подземелье, где она почти потеряла рассудок, потом посадили в башню. И если бы Урсула не нашла ее, мы бы так никогда и не узнали о ее участи. А она… она так и не увидела бы Алана.
– Ваша Урсула и погубила ее, – усмехнулся Хьюго. – Урсула, да еще одна хорошенькая, но не в меру любопытная особа. Они подглядывали за мной, когда я был у Гвендолин, не зная, что Джессика занимается тем же самым. Она их и увидела. Гвендолин должна была исчезнуть – и исчезла.
– Она жива? – с надеждой спросила Марина, и Хьюго взглянул изумленно.
– Конечно, нет! Ни я, ни Джессика не любим оставлять опасных свидетелей. Об этом успела узнать и Урсула – прежде чем я задушил ее.
Марина прижала кулаки к глазам. Ох, сколько же на нем крови!
– Об одном жалею: что Джессика не прикончила тебя, застав с Гвендолин, – пробормотала она.
– А кто бы тогда сделал ее леди Маккол? Кроме того, она обожала тайком подглядывать за мной, когда я развлекался с другими. – Хьюго оборвал сам себя: —Так ты знала о Джессике?
– Узнала как раз в тот вечер, видела вас в садовом павильоне, – кивнула Марина. – Жаль, что не раньше! Тогда и Гвендолин, и Урсула были бы живы. И Агнесс тоже.
Наглое лицо Хьюго вмиг помрачнело.
– За Агнесс ты мне еще заплатишь. Дорого заплатишь!
– Нет, – покачала головой Марина. – Мне тебе платить не за что, а вот ты передо мной кругом в долгах. А твой должник – Джессика.
– Это еще почему? – с ненавистью взглянул Хьюго.
– Да потому что Джессика любит чужими руками жар загребать.
Хьюго насупился. Еще бы! Он не мог не знать, что Джессика беззастенчиво использует его ради своего непомерного честолюбия, как использовала всех и всегда.
– Агнесс убрала с пути она, – продолжала Марина, – но никто не сомневается, что виновна я. Видишь ли, Джессика очень быстро снашивает туфельки и дарит их потом служанкам. Туфельки прекрасные, да вот беда: у левой скошен каблучок. Такие носит Глэдис, а прежде носила Агнесс. Она, бедняжка, и понять не успела, с чего леди Джессика, которая ее терпеть не могла, вдруг расщедрилась. А когда поняла, было поздно: Сименс нашел отпечаток туфли на рассыпанном маке. Джессика нарочно оставила след, а потом отдала туфли Агнесс. И куклу она подсунула. Все очень просто, жаль, я раньше не сообразила.
Марина зажмурилась, проклиная свою недогадливость. На берегу, обвиняя ее в гибели Агнесс, Джессика проговорилась про жабу, решето и лунный луч. Но Марина рассказывала про них только Сименсу! Она прекрасно помнила, как жутко ей сделалось, когда сквозняк вдруг пронесся по комнате, словно где-то вдруг приоткрыли дверь. Джессика и приоткрыла ее, чтобы подслушивать.
Подняв голову, Марина увидела, что Джаспер и Флора смотрят на нее с не меньшим изумлением, чем Хьюго.
– Вот оно что… – пробормотал Джаспер. – А я был уверен, что вы свели с Агнесс счеты из-за Десмонда.