Любовные похождения князя

Аллен Марсель

Мадам Алисе патетически воздела руки к небу и тут же стала до смешного похожа на китайскую макаку!

– Боже, помилуй!.. Вы! Мешать! Вы! Обременять! Но, милочка, ради вас я с радостью отложу любую работу… Это же настоящая удача – между строфами видеть вашу улыбку, греться в сиянии ваших белокурых волос…

Виконтесса де Плерматэн, с пренебрежением относившаяся к комплиментам синего чулка, отбивала такт носком маленькой туфельки.

– Я себе никогда бы не простила, – сказала она, – если бы отняла у французской поэзии одну-единственную строфу, одно-единственное

стихотворение. Вижу, у вас на столе корректура? Вы правите? Выносите свои суждения?..

– Да уж, правлю! – небрежно бросила мадам Алисе. – Правлю последнее произведение величайшего поэта современности, моя дорогая. Молодого… Но великолепно владеющего пером…

– Которого зовут?

– Оливье…

– Ах, конечно! – произнесла виконтесса де Плерматэн. – Вспоминаю… В последних номерах «Литерарии» случайно не было его подборки?..

– А как же!

– Изумительные стихи… Так мне показалось. Классические, чистые, незатейливые, понятные… Такая редкость в современной поэзии…

Мадам Алисе воздела руки к небу, на сей раз обреченно:

– Вы правы! Поэзия Оливье – у меня здесь восемь или десять стихотворений – незатейливая, классическая, чистая и понятная. Вы совершенно верно подметили, виконтесса. Из вас получится прекрасный критик… Вас это не прельщает?

Виконтесса улыбнулась:

– Боже, упаси!

– Досадно! Было бы великолепно: «Заметки об искусстве виконтессы де Плерматэн»! Я так и вижу заголовок. Ладно, не будем об этом… Так о чем я говорила? Этот Оливье восхитительно пишет! Вот, например, что вы скажете о стихотворении, поистине, таком незатейливом, что кажется, будто его мог бы сложить любой…

Влюбленный обращается к предмету своей любви, он восклицает:

Я веру в Бога потерял! И веру потерял в тебя!.. Ах, виконтесса! Сколько отчаяния! Какие бездны! В этом крике, рыдании, в этом скорбном вопле! Здесь бесконечная вера, растворившаяся в бесконечной любви, любовь, вобравшая в себя религиозный мистицизм и атеизм…

Но к счастью для мадам де Плерматэн, вполуха слушавшей литературные реминисценции подруги, мадам Алисе оборвала себя:

– Впрочем, – заключила она, громко прыснув, – это полный идиотизм!

Виконтесса де Плерматэн, не сдержавшись, хихикнула.

– Отчего же? Что тут идиотского?

– Этот поэт ведет себя как бестолочь, все валит в одну кучу! Разуверился в возлюбленной, так уж замахнулся на Господа Бога! Это архиглупо. Ему не хватает выдержки, этому мальчишке!

Неожиданно мадам Алисе искренне, как на духу призналась:

– Все поэты чокнутые, не могу я в этих людях разобраться. Заоблачные мечтатели, поклонники химер, ловцы иллюзий… Вот, к примеру, Оливье, о котором мы говорили, так он первый из первых. Вот в ком начисто отсутствует практическая жилка…

– Но почему, дорогая?

– Почему? Понятия не имею!.. С ним получилось забавно. Представляете, три месяца тому назад, а, может, и два, короче, получаю я по почте – впрочем, приди ко мне рукопись другим путем, она бы живо оказалась в мусорной корзине – довольно любопытные стишки с предложением опубликовать

их – за деньги. Рукопись подписана: Оливье. Стихи были довольно оригинальными, о поэте Оливье, который просил ответить ему до востребования, я слышала впервые… Честно говоря, из любопытства – мне показалось это забавным, да и письмо было очень складное – я поставила подборку в номер, заплатила, разумеется, по су за стихотворение, кажется, их было двадцать семь – в последнем начисто отсутствовала рифма и был неправильный перенос. А через две недели я получила новое письмо и новые стихи, опять по почте, опять не видя автора. Как вы думаете, моя раскрасавица, что я сделала?

Виконтесса де Плерматэн расплылась в улыбке:

– Очевидно…

Но мадам Алисе уже продолжала:

– Ничего подобного! Совсем даже наоборот! Я его печатаю, дорогая, потому что после первой публикации пришло полтора десятка писем от подписчиков; они, негодники, поздравляли меня со стихами этого Оливье! Они нашли их величественными, изумительными, необыкновенными, ни с чем не сравнимыми! И т.д. и т.п. Вы, конечно, понимаете, такой стреляный воробей, как я, мигом почуял, откуда ветер дует! Оливье нравится читателям? Прекрасно, сказала я себе, если этот парень даст о себе знать, я запру его в комнате, вытяну из него, кто он, устрою вокруг него шумиху… Будет хорошая реклама… Неплохо задумано, правда?

– Да… Так что же дальше?

– А дальше ничего. Вот как! Эта скотина Оливье до сих пор так и не показался на глаза. Я не знаю, кто он такой! Понятия не имею. Аккуратно, раз в неделю – «Литерария» теперь еженедельник – этот тип присылает мне рукопись. Стихи, одни стихи! По мнению подписчиков, прекрасные. Я их публикую, оплачиваю, но самого поэта ни разу не встречала! Он прячется, мы контактируем только по почте… И самое обидное, посредством почтовых переводов – в конце концов, хоть немного, но платить приходится, посылать столько су, сколько он присылает стихотворений.

Виконтесса снова улыбнулась:

– Недорого он вам обходится!

– Оно, конечно, но что толку, эти стихи не нужны ни ему, ни мне: он получает за них гроши, а я не могу использовать их для рекламы. Не могу же я рекламировать человека, которого не знаю!..

– А если он талант?

– И что с того, моя дорогая? Талант! Подумаешь, талант! Талантов полно, а вот почитателей пойди поищи! И потом, талант можно найти у кого угодно! Это поэт, вы уверены? Он пошлый, занудный… как и все поэты!

На сей раз виконтесса де Плерматэн не сдержалась. Услышав категорическое заявление милейшей мадам Алисе, она от души рассмеялась. И правда, кто мог ожидать подобных настроений у директрисы «Литерарии», она должна была очень доверять виконтессе, чтобы обнажить перед ней свои истинные мысли.

Виконтесса де Плерматэн продолжала смеяться, когда мадам Алисе поднялась из-за стола и прикрыла в камине заслонку; тем временем как огонь разгорался с новой силой, она полюбопытствовала:

– Но, моя красавица, мы здесь занимаемся материями, вам абсолютно чуждыми. Вы ведь не писательница…