Любовные похождения князя
Шрифт:
Юноша в долгополом пальто предлагал старому комедианту свои сочинения, может быть, песенку, а тот отнекивался, приводя вышеназванные доводы.
Артист возвратился на репетицию, а сочинитель медленно двинулся в сторону Сены, бурча на ходу:
– Какое скотство! Ничего невозможно пристроить, даже третьесортные вещи, даже в затрапезные места! А когда случайно что-то берут, так платят по-нищенски! Кстати, я вроде сегодня не обедал. А время уже пять. Отведать, что ли, бедняцкой снеди!..
Молодой человек приметил на набережной торговца жареным картофелем.
На пустыре, одной стороной выходившем на авеню Гренель, а другой на набережную Отей, с самого полудня в поте лица трудился Бузотер. Возле него клубился толстый столб дыма, время от время заволакивающий бродягу густой пеленой. Короткие языки пламени пожирали груды хвороста и мусора, который сносили сюда хозяйки со всей округи…
Бузотер, на которого в числе прочего была возложена обязанность периодически убирать пустырь, в этот день работал как заведенный: он долгое время пренебрегал еженедельными мероприятиями по очистке территории. На сей раз уничтожению подлежала целая груда мусора, и малый, которому пламя все время казалось недостаточно сильным, а дым жидким, орудовал метлой и вилами, подбрасывая топливо в костер.
– Мерзавцы, что они сюда только не носят! Просто кошмар!
Особенно Бузотеру пришлось повозиться со штуковиной, по виду напоминающей кусок древесного ствола; он бросил ее в самое пекло, но та даже не обгорела!
– Наверняка сырая, как губка, – пробормотал он. – И пар не идет, забавно, однако!.. Может, она слишком здоровая?..
Деревяшка, с которой сражался Бузотер, и впрямь была куском древесного ствола, покрытого шершавой корой. Ствол, почти правильной цилиндрической формы, был около полуметра длиной и около сорока сантиметров в диаметре.
Бузотер, уже начавший нервничать, поддал ей вилами, и деревяшка покатилась по пустырю, в этом месте идущему под горку. Итак, воспользовавшись уклоном, чурбан покатился, набирая скорость, по направлению к набережной и, по всей вероятности, не явись на его пути препятствий, свалился бы в реку!
Бузотер не слишком сокрушался по этому поводу.
– Ну и пусть убирается к черту! – воскликнул он.
Но внезапно в этот момент на набережной появился прохожий, который резким движением остановил падающий ствол, и думая, что оказывает бродяге неоценимую услугу, показал ему знаком, что спасение совершилось.
Бродяга, чертыхаясь, подошел к прохожему.
– Ладно, спасибо за труд, – проворчал он. – Но, откровенно говоря, я бы с радостью от нее отвязался…
И Бузотер, не церемонясь, весьма обстоятельно поведал прохожему про строптивый характер деревяшки, не желавшей гореть в огне.
– Как вы догадываетесь, мне платят за то, что я иногда убираю пустырь; после моего ухода за забором не должно оставаться ни соринки, ни пылинки! Хозяин заявил, что не желает видеть мусор и всякие так железяки! Железяки я, разумеется, тащу к старьевщику, а прочую, никому не нужную пакость приходится сжигать. Но если эта пакость вместо костра предпочитает бросаться
Пока Бузотер разглагольствовал, прохожий, окинув бродягу быстрым взглядом, стал молча изучать странный предмет, по образному выражению Бузотера, «не желавший» гореть в огне.
Легко покачивая головой, он ощупал чурбан, взвесил его на руке, откровенно удивился его легкости.
Бузотер поинтересовался:
– Можно подумать, вы нашли себе игрушку… Вроде деревяшка как деревяшка… И потом, что-то я никак не пойму, какая от нее может быть польза?..
– Хм, – неопределенно хмыкнул незнакомец, – пользы от нее и впрямь маловато, но если она вам не нужна, я могу забрать ее себе.
Внезапно насторожившись, Бузотер пригляделся к собеседнику.
– Думаете, за нее можно что-нибудь получить?
– Да нет! – ответил незнакомец. – Просто я интересуюсь редкостями, собираю всякие вещички…
Старый бродяга почуял любителя. От мамаши Тринкет, бывшей старьевщицы, он знал, что в Париже есть множество типов с тугими кошельками, интересующихся всяким старьем, которое они называют редкостями, даже произведениями искусства…
Кроме того бродяга приобрел богатый личный опыт, общаясь со «старьевщиками» и сотрудничая с Эриком Санде, который изготовлял подделки под старину.
Бузотер подумал, что не стоит судить о людях по внешности. Может, его невзрачный на вид собеседник – миллионер?..
Во всяком случае Бузотер представился, в надежде завязать более тесные отношения, но поскольку незнакомец не последовал его примеру, беспардонно справился:
– А вы сами кем будете?
Тип отвечал уклончиво:
– О! Вас вряд ли заинтересует моя персона, я бедный парень Тартампьон, впрочем, неважно…
Бузотер истолковал ответ по-своему.
– Это что, ваша фамилия? – спросил он.
Прохожий неопределенно пожал плечами, а Бузотер сострил:
– Честно говоря, поглядев на ваши бороду и волосы, я вас принял за самого Авессалома.
Мужчины покатились со смеха.
– Ладно, – наконец воскликнул незнакомец, а это был юноша в пальто с пелериной, которого несколько мгновений назад отваживал старый комедиант из «Театра речных трамваев», – решено, зовите меня Авессаломом.
Затем он прибавил:
– Я возьму чурбан, хорошо?
– Как вам будет угодно, но не раньше, чем поставите мне стаканчик! – возразил Бузотер.
Через несколько мгновений мужчины уже сидели на террасе «Чудесного улова», которая состояла из единственного цинкового столика, изрядно помятого и ходившего ходуном, и трухлявой деревянной скамьи, сиденьем вылезающей на набережную.
Бузотер, довольный, что обменял деревяшку на стаканчик водки, лез из кожи вон, чтобы поближе сойтись с новоприобретенным другом. Таинственным голосом он поведал ему, что благодаря связям и местожительству в доме, где недавно произошло преступление, он без малейшего риска может провести в комнату загадочно убитого рабочего Мориса, о котором писали все газеты.