Любовные тайны знаменитых

Веденеев Василий Владимирович

Получив прощение, Анна сразу становилась весела, ласкала ненаглядного мужа, дарила ему безумную любовь, и жизнь вновь налаживалась: страсть сжигала их обоих.

Но затем какая-то искра опять попадала не туда, и все начиналось сначала – все круги ада полубезумия Анны и нервных приступов Виктора.

И все же, несмотря ни на что, они обожали друг друга! Старая провидица графиня Бенкендорф оказалась права в отношении безумной любви молодой балерины. И за границу она упорхнула, и даже получила знак смерти.

Как позднее вспоминала

близкая знакомая Анны Павловой, ее подруга, балерина Наталья Труханова, в один из своих последних приездов в Париж Анна посетила ее дом и взялась помогать Наталье, работавшей в это время в саду, пересаживать кусты роз. Взяв один из кустов, Анна Павлова неожиданно сильно уколола палец. И вдруг ее лицо приобрело задумчивое и печальное выражение.

– Мы умрем вместе, – тихо сказала она. – Этот куст роз и я.

– Да что ты, – попыталась обратить все в шутку Труханова. – Это какая-то мистика.

Ее поддержал муж, попытавшийся рассказать занятную историю, но Павлова не слушала их и повторила упрямо:

– Нет, это так! Это некий знак мне.

Неужели старуха графиня Бенкендорф и здесь оказалась права? К несчастью, да! Куст роз действительно стал неким печальным мистическим знаком для русской балерины.

Год спустя она вновь оказалась в Париже – страшно торопилась проездом в Гаагу, где вскоре начинались гастроли. И внезапно почувствовала недомогание.

– У вас начинается грипп, – сказал Павловой врач. – Лучше полежать.

– Ерунда, – улыбнулась балерина. – Через несколько дней вы меня не узнаете!

Ее слова оказались мрачно пророческими. Легкий грипп совершенно незаметно перешел в тяжелейшее воспаление легких, и Павлова «сгорела» буквально в три дня. Через несколько дней ее действительно уже трудно было узнать: она умерла на ногах, словно торопилась куда-то бежать. Но убежать от судьбы так и не смогла.

По воспоминаниям Трухановой, тот самый куст роз, пересаженный Павловой в предместье Сен-Жермен, в день, когда Анна заболела, покрылся темными, похожими на засохшую кровь пятнами, а затем погиб в один день с великой балериной.

И эти засохшие, давно уже мертвые цветы долго никто не решался срезать.

Талисман

Многое в жизни замечательного артиста балета и непревзойденного танцовщика Вацлава Нижинского (1889–1950) окутано покровом мистических тайн, оставшихся неразгаданными до сего времени. Хотя бы, к примеру, его знаменитый, поистине фантастический прыжок на сцене – казалось, Нижинский свободно парил в воздухе, летел диковинной птицей, будто подброшенный неведомой силой, позволявшей ему легко, словно играючи, преодолеть земное притяжение. Такое не мог и не может сделать больше никто.

И сейчас в театральных кругах рассказывают множество легенд о магических талисманах танцовщика, подаренных ему любовниками и любовницами…

Князь Львов

Танец

Нижинского производил на публику и даже на его коллег по Мариинскому императорскому театру завораживающее, почти колдовское впечатление: публика словно пребывала в мистическом трансе. По воспоминаниям современников, Вацлав пользовался большой популярностью среди балерин, и даже знаменитейшая и жутко богатая Матильда Кшесинская обратила на него благосклонное внимание.

– Я собираюсь на гастроли в Париж, – небрежно бросила она в великосветском кругу. – Думаю, пора взять туда Нижинского: пусть он покажет заносчивым французам, как нужно танцевать!

Доброхоты немедленно передали ее слова постоянному партнеру Кшесинской – Николаю Легату Тот сильно запаниковал: Нижинский легко мог завоевать расположение Кшесинской, и тогда навсегда прощай уютный мир эгоистического благополучия. Надо было срочно предпринимать какие-то контрмеры.

– Нижинский – гомосексуалист! – вскоре авторитетно заявил Легат в кулуарах театра. – Его любовник – известный князь Львов!

Поползли грязные слухи – Легат знал, как побольнее ударить. Эти слухи имели под собой определенные основания. Князь Павел Львов давно заприметил молодого танцовщика и стал, вроде бы ненавязчиво, заниматься помощью в художественном воспитании юного артиста. Князь нанял самого дорогого педагога – маэстро Чекетти, который давал Нижинскому персональные уроки. Кроме того, князь Павел обставил квартиру Вацлава модной мебелью и купил рояль. Однако Нижинский словно – а может быть, и на самом деле? – не понимал, чего именно добивается умевший терпеливо ждать своего часа Львов.

И тогда князь Павел сделал юноше царский подарок – изящный золотой перстень с мелкими бриллиантами. Вещь была явно старой, очень хорошей работы, драгоценные камни в червонном золоте словно загадочно мерцали, пряча в своей радужной глубине непознанную людьми тайну. Где Львов отыскал это кольцо, осталось неизвестным.

– Это от меня, – надевая его на палец артиста, сказал князь и загадочно улыбнулся. – Всегда помни обо мне, дружок!

И Нижинского с того момента словно подменили: переломным оказался вечер, когда он получил удивительный подарок. По воспоминаниям современников, близко знавших танцовщика, этот перстень обладал загадочной мистической силой и заворожил артиста: казалось, он, подобно марионетке, подчиняется чужой воле, руководившей им на расстоянии.

Тогда-то, наверняка воспользовавшись силой перстня, Львов тактично, ненавязчиво добился близости артиста. Однако тот якобы сильно разочаровал его как любовник. Несмотря на это князь не терял надежды и не оставлял Нижинского.

– Господа, слухи о моих гомосексуальных пристрастиях – просто грязные наветы, – пытался оправдаться в театре Вацлав.

– Хорошо, сударь, – не унимался Легат. – Извольте тогда отправиться с нами в публичный дом, к проституткам, чтобы доказать свою мужественность.