Любовный треугольник
Шрифт:
– Мариам! – резко выдыхает Давид.
В два шага подходит к ней, берет за плечи смотрит в глаза.
Мне от её взгляда плохо становится.
– Вы? Ты...? Как ты мог? – бледнеет вся, переводя взгляд с него на меня и обратно.
– Мариам, успокойся!
– Ты! Ты предатель! – выкрикивает, пытаясь сбросить его руки, но Давид не даёт.
– Мариам! Посмотри на меня!
– А как же Ани? Ты подумал о ней? А Гор? Арсен?
Я морщусь, в груди боль невыносимая.
–
– Ты заставляешь меня лгать? – отчаянно мотает головой, а я упираюсь спиной в стену и роняю на пол пакет.
Хочется зажать уши руками и не слышать их диалога.
– Не лгать, а молчать!
Сердце раздувается, перекрывая кислород, я зажмуриваюсь и отворачиваюсь.
– Как ты мог? Как мог переступить через брачные клятвы? Наплевать на жену и…
– Поехали домой! – Обрубает поток вопросов Давид.
Пройдя мимо меня, забирает из зала свои вещи, а потом возвращается обратно.
Я не могу смотреть ни на него, ни на неё. Чувствую себя ничтожеством. Мерзким, отвратительным и подлым.
– Я не поеду. Здесь останусь, - отвечает Мариам.
– Мать искать будет. Поехали!
– Не будет, я отпросилась у отца.
Вжимаюсь в стену, а когда хлопает входная дверь, обессиленно стекаю по ней на пол.
Роняю лицо в ладони. Ощущение, словно в грудной клетке серная кислота шипит. Хочется разодрать её и заглушить это ужасное чувство.
В лицо Мариам взглянуть сил никаких не остаётся. Совесть ногами меня избивает, душит, вытряхивает душу.
– Ты же знала, что он женат, - полный обвинения тон как палач нависает над головой.
– Прости меня, - единственное, что я в состоянии сейчас выдавить.
– Ты влезла в чужую семью…
Зажмурившись, вся в комок сбиваюсь. Хочу исчезнуть, испариться, пусть бы меня все забыли, и не помнили того, что я натворила.
– Прости… я не смогла… не смогла, Мари, - поднимаю на неё плывущий взгляд, - я люблю его.
Сама понимаю, как жалко для неё звучат эти слова. Наверное, для кого угодно они бы так и звучали.
Но не для меня. Для меня они тяжелее, чем для всех. В физическом плане тяжелее. Эта любовь к Давиду, как валун, который накрыл меня, переломал все кости, и продолжает давить своей массой. А я ни выбраться не могу, ни сбросить его, потому что банально не та весовая категория.
Уронив лицо в ладони, слышу, как Мариам разворачивается и уходит.
13 Давид
– Мариам, надо поговорить.
Сажусь за стол, за которым с противоположной стороны сидит сестра с чашкой кофе в руках.
Она приехала от Оли двадцать
– Если об Ани, то не волнуйся, я ничего ей не сказала, - произносит воинственно, но уже через секунду сдувается как воздушный шар. Расправленные плечи опускаются, а во взгляде появляется разочарование и обвинение, - Все как три года назад. Ты был с Олей, а потом взял и уехал. Скажи, Давид, ты все еще любишь ее?
Вопрос, как контрольный в лоб, раскурочивает мозг.
– Я женат, Мариам.
– Тогда зачем все это?
Со скрипом отодвинув стул, встаю и поворачиваюсь к кофеварке. Ставлю на поддон чашку и жму на кнопку приготовления эспрессо.
Зачем…
Если бы я сам знал. Внутри полный хаос. Ярость на Осипову за то, что происходит сейчас кипит вулканом и с каждым днём становится только сильнее. Потому что вижу, что её как и меня ломает. Знаю, что забудь она меня и будь счастлива сейчас с этим своим Лёшей или кем-то другим, я бы даже не подошёл к ней. Но понимание, что спустя проклятых три года её выворачивает не меньше чем меня ещё хуже.
Получается, что всё зря. Все её пожелания о том, чтобы жить легко без «тяжести ответственности» не осуществились. А значит мы потеряли время… напрасно?
Нет, теперь я не могу сказать, что это было напрасно. У меня есть Гор и Арсен. А имея детей сказать, что брак был напрасным – это как минимум убить их в своей голове.
Эта постоянная битва с самим собой и обстоятельствами, как бешеные псы на две половины раздирает.
И за это я ненавижу её ещё сильнее.
– Давид? – окликает Мариам, а я вздрагиваю.
– Это не твое дело, сестра, - бросаю из-за плеча, - отчитываться я не должен.
На кухне повисает тишина, но спустя пару секунд она снова тихо спрашивает:
– Ты счастлив, Давид?
Резко оборачиваюсь. Сердечная мышца стискивается, как если бы её клещами сдавили. Пульсирует, дергается.
– Счастлив, - отвечаю, игнорируя стремительно усиливающееся давление в груди.
Забираю чашку с кофе и разворачиваюсь, чтобы уйти, но на выходе оборачиваюсь.
– Мариам, это должно остаться между нами.
– Так и будет, - заверяет меня, - Только ты так и не ответил на мой единственный вопрос. Ты все еще любишь Олю?
Укол в то же самое место, где кажется сейчас разорвёт от переизбытка крови. Болезненный и острый.
Перед глазами всплывает Оля, опирающаяся на стену, слезы на её щеках, и то, как они резонировали во мне вчера. Казалось, задохнусь прямо там.
– Оля осталась в прошлом, - отвечаю не своим голосом.
– Это не ответ.
Пристальный взгляд сестры добирается до самого нутра.