Любовный треугольник

Савицкая Элла

Пробежавшись глазами по серому платью длиной до колен, расстегиваю застежку на наручных часах и сняв их с руки, кладу на стол.

– Отлично выглядишь. Новое?

– Да, - кивает, разворачиваясь к напольному зеркалу.

Склонив голову на бок, рассматривает себя.

– Разве у тебя не было похожего? – спрашиваю, прикинув, что вроде как вчера она тоже была в этом же самом.

– Вроде нет. Такого не было, - хмурится, смотря на меня в зеркале.
– Такого фасона я точно еще не покупала.

–

А то серое, вязаное?

– Так оно вязаное, - громко смеётся, будто я смолол какую-то ерунду, - Я вообще долго сомневалась между этим и бежевым, - с трепетом разглаживает складки юбки. – То мне даже чуточку больше понравилось. С длинными рукавами и красивым треугольным вырезом.

– Почему не взяла его?

– Твоя мама посоветовала это. Мы с ней вместе ездили в магазин.

– Так ты себе брала, а не моей матери, - хмыкнув, останавливаюсь у неё за спиной.

Каблуки Ани не носит, а ростом она ниже Оли, поэтом едва дотягивает мне до груди.

– Я не умею ей противостоять, - виновато улыбается, - и потом, темный все же выгоднее и практичнее. На нём пятна не так видны. А ты же знаешь наших сыновей…

Усмехаюсь, и моментально застываю, когда жена подаётся назад, чтобы доверчиво прижаться спиной к моей груди. Электричеством с ног до головы прошибает.

– Так тебе нравится? – смотрит с ожиданием большими карими глазами.

Ещё раз оценивающе пробегаюсь по платью. Ничего нового не вижу. Платьев разных оттенков серого у неё штук пять, а чем они друг от друга отличаются я не шибко-то и различаю.

– Да. Тебе идёт, - Если ей нравится, то мне не сложно похвалить, - Но в следующий раз если долго сомневаешься и не можешь выбрать одно из двух, бери два. А лучше то, что нравится конкретно тебе. По-моему, мы уже говорили с тобой на эту тему.

– Знаю, - улыбается, беря мои руки в свои и заставляя обнять ее.
– Не боишься, что я растранжирю все деньги?

– Заработаю еще. У тебя для этого есть я.

– Не только для этого, - оборачивается и тянется к моим губам. – Я же люблю тебя.

Смотрю на неё и снова не дышу. Знаю, что ни в чём не виновата она. Таких как Ани ещё поискать нужно. Ранимая, добрая, открытая. Никогда плохого ничего не скажет, даже если и подумает.

Опора и поддержка для собственных родителей, прекрасная мать нашим сыновьям.

Как хозяйка – просто идеал. Да и как жена – тоже.

Поэтому и чувствую себя ещё более мерзко. Самым настоящим мудаком ощущаю.

Потому что обижать не хочу… не заслуживает она...

Склонившись, коротко целую её в губы.

– Ты уже ела?

– Нет, тебя решила подождать, - качает отрицательно головой, - Только мне переодеться надо сначала.

– Хорошо, я тогда пойду, а ты спускайся потом.

11 Оля

– Оль, ты

почему меня после экзамена не подождала?

Прижимаю телефон к уху и открыв окно, выдыхаю сигаретный дым на улицу.

– Мне всё ещё не здоровится. Сдала и сразу уехала. Прости.

– Правда? Так плохо? – взволнованно уточняет Мариам, - Температура есть?

– Да.

Даже не вру.

– Бедная моя. Хочешь, я приеду?

– Нет, не нужно, - тут же отговариваю её, - вдруг вирус, ещё заразишься. Я поэтому и не подходила к тебе сегодня.

На экзамен я приехала ровно к началу, чтобы лишний раз не пересекаться с Мариам, сдала в числе первых и сразу же уехала. Врать ей не хочу, а в глаза смотреть просто не в состоянии.

– Лучше бы подошла, - вздыхает подруга горько.

– Почему? Что случилось?

– Меня Нарек встретил. Помнишь, я говорила, что мама моя не раз намекала отцу, чтобы меня ему сосватать.

Конечно, помню. Мариам этого жутко боится, не нравится ей этот парень от слова совсем.

– Ого. И что?

– Позвал меня в кафе, а туда знаешь кто приехал? – срывается на эмоции, и не дожидаясь моего ответа, выпаливает, - Демьян.

Засматриваюсь на голубя внизу, вышагивающего по асфальту и выискивающего чем бы полакомиться.

– И что он сделал?

– Чуть не выдал меня, - понизив голос до шепота, Мари произносит очень тихо, - а потом в машине… поцеловал.

Прикрываю глаза, прекрасно понимая чувства Демьяна. Мариам ему ещё давно нравилась, это было заметно, хоть он очень старался не показывать, особенно Давиду.

Мари ему тогда отказала, сказала, что между ними ничего не может быть, и он уехал. Похоже, сейчас по возвращению, как и у нас с Давидом, у него сорвало тормоза.

Вот только смысла всё равно нет. Родители Мариам не позволят ей сойтись с ним, уж я теперь это точно знаю.

– И как ты сейчас? – спрашиваю потому, что понимаю, что ей хочется высказаться.

Сама же четко представляю, как именно.

– Я не знаю. Злюсь на него за то, что не понимает. Говорит добиваться меня будет, ревнует, - шепчет рваными фразами, - а мне страшно. Хотя знаешь… когда он поцеловал меня, я как будто снова жить стала.

Знаю…

– Как-будто все эти три года были ненастоящими…

Тоже знаю…

– Что мне делать, Оль? Как ему объяснить?

Подослать к нему вашу мать и пусть расскажет о том, что бывает с теми, кто идёт против воли ваших с Давидом родителей.

Это я думаю про себя, вслух конечно, не озвучиваю. Мне хотелось бы пожалеть Мариам. Искренне, по-дружески. Но сейчас у меня настолько болит сердце, что мне не хватает сил разделить ещё и её боль.

– Может, и никак, - произношу, ещё раз затянувшись сигаретой, а потом тушу её в пепельнице, - может, сам поймёт со временем.