Любой ценой
Шрифт:
— Но, мой принц… — Кирсэон деликатно кашлянул, словно боясь высказать свою мысль вслух.
— Смелее, Кирсэон, сегодня ничто не сможет меня рассердить! — Таэл встал перед зеркалом, поправляя камзол, расстегивая верхнюю пуговицу, которую старый дворецкий всегда почему-то застегивал.
— Мой принц… Ведь это вы, осмелюсь предположить, послужили началом вашей размолвки, привезя во дворец леди Гвиэль. — Кирсэон произнес это и замер в ожидании отповеди.
Вместо ожидаемой бури, Таэл разразился добродушным смехом.
— Ты догадлив, друг мой, я действительно все начал сам. Но вот причину моего поступка я сперва объясню Кириэль, если ты не против! —
— Мой принц, как всегда вы величественны и великолепны! — Кирсэон почтительно поклонился принцу, пропуская его за дверь. Сердце старого дворецкого билось гулко и радостно, он был неимоверно счастлив тому, что супруги наконец помирятся. Ему, как никому другому, были известны проблемы в венценосной семье, проблемы, которых другие не видели и не слышали, да и не должны были о них догадываться. Слезы принцессы, злость и ревность принца — вся семейная история молодой пары проходила у него перед глазами. Кирсэон давно уже разглядел причину терзавших принца мыслей и в душе очень радовался тому, что его воспитанник, его ненаглядный принц наконец открыл свое сердце настоящей любви.
В свою очередь, Кириэль так же тщательно готовилась к будущему балу. Она решила надеть черное платье, гладкое, шелковое, летящее, без единого проблеска света. Тяжелые складки обвивали фигуру, плавно обнимали грудь, струились по бедрам и обволакивали ноги при каждом шаге. Никаких украшений не предусматривалось, платье покоряло своей простотой и элегантностью. Лишь на лоб Кириэль надела мифриловый обруч, который отдали ей на свадьбе родители. Бледный матовый блеск металла добавлял благородства и подчеркивал красоту принцессы. Сердечко отбивало бешеный ритм, и Кириэль предвкушала что-то важное, что-то, что изменит ее жизнь с сегодняшнего дня раз и навсегда.
Тихо спускаясь по лестницам, проходя бесконечные коридоры, Кириэль услышала приглушенные голоса, в одном из которых она не без удивления узнала голос Мириймэ. Во втором спорщике угадывался Тирион.
— Как у тебя только мозгов хватило додуматься до такого! — Голос Мириймэ, казалось, готов был лопнуть от возмущения, хоть она и говорила шепотом. — Ты недоумок! Еще больший, чем я думала!
— Я?! А кто притащил во дворец кучу незнакомых эльфов? Тебе своих мало было что ли? — Тирион дышал возмущением.
Кириэль позволила себе высунуться из-за колонны, успокаивая совесть тем, что Мириймэ и так бы ей все рассказала.
— А кто начал волочиться за этой эльфийкой из королевского дворца? Кто перетащил ее через лужу? Кто вообще перестал обращать на меня внимание? — Голос Мириймэ лучился обидой и даже, кажется, слезами.
— Я? За эльфийкой? — пробормотал растеряно Тирион. — Да я никогда… Да кроме тебя…
— Правда? — Мириймэ подняла полные слез глаза на Тириона.
— Конечно правда, глупая! Я ведь только тебя люблю. — Тирион нежно притянул к себе Мириймэ…
В этот момент Кириэль поспешно отпрянула от колонны и продолжила свой путь в зал. На губах играла счастливая улыбка — Кириэль была счастлива, и ей хотелось, чтобы это счастье окутало всех вокруг!
Зал встретил принцессу приглушенной музыкой и мягким блеском фонариков. Быстро привыкнув к полумраку, Кириэль стала осматривать гостей, судорожно ища одного, который заставлял стучать сердце в бешеном ритме. Ведь именно сегодня она поняла, как важно показать всему свету свою любовь, как глупо было вообще пытаться скрыть,
Таэл увидел Кириэль первым. Извинившись перед гостями, с которыми вел разговор, он поставил бокал, который держал в руке, на поднос, и медленно стал обходить присутствующих, улыбаясь уже заметившей его жене. Казалось, все вокруг замерло, и только они одни двигались на встречу друг другу…
— Леди Кириэль, вы несомненно затмили всех присутствующих сегодня вечером! — Тингол подхватил Кириэль за локоть и настойчиво повел ее в противоположную от Таэла сторону. Она только успела бросить на него виноватый взгляд и успеть уловить его ответный кивок. Благодарно улыбнувшись мужу за понимание, эллет отвернулась и позволила увлечь себя в круг танцующих.
— Я не могу найти слов, чтобы выразить свое восхищение вашей красотой! Разве мог я мечтать о том, что, так далеко уехав из дома, встречу такой бриллиант! — Тингол, казалось, не мог остановиться, пытаясь поскорее высказать все, что накопилось у него на душе. — Нет, я брежу, вы, конечно, не бриллиант, холодный и твердый. Вы — лилия! Прекрасная лилия, благоухающая, нежная, ранимая. Любимая…
Кириэль не заметила, что Тингол неспешно в танце вел ее к балкону, на котором они оказались в тот момент, когда эльф закончил говорить. Едва только признание сорвалось с его губ, как он, набравшись смелости, прикоснулся губами к обнаженному плечу Кириэль, которая, опешив, замерла в его руках. Не встречая сопротивления, Тингол продолжил целовать ее плечо, перемещаясь на шею, мягко, но настойчиво прижимая к себе. В этот момент на балконе появилась еще одна пара, которая, казалось, тоже искала уединения. Гвиэль прилипла к Таэлу, как плющ, прижимая его голову к своей, впиваясь губами в его губы.
Все случилось так быстро… Таэл резко оторвался от Гвиэль, устремляя взгляд вниз, туда, где стояла Кириэль с Тинголом. Он встретился с ней глазами, горько усмехнулся и, обняв Гвиэль, быстро покинул балкон. Волна разочарования накрыла Кириэль. Словно опомнившись, она оттолкнула Тингола от себя и с гневом воскликнула:
— Вы кажется совсем голову потеряли, мой защитник! За кого вы меня принимаете?! — Грудь Кириэль тяжело вздымалась, вся она раскраснелась, на шее неистово билась жилка, а маленькие завитки волос прилипли к вискам. Такой желанной, такой близкой никогда еще не казалась она Тинголу.
Внезапно он свистнул, и через мгновение из темноты сада вынырнул конь. Схватив не успевшую опомниться Кириэль, Тингол вскочил на коня и умчался вглубь леса.
Глава 19. От любви до ненависти...
Ночь мчалась во весь опор перед глазами испуганной Кириэль. Перекинутая через седло, она не имела возможности даже кричать, ведь бешеная скачка выбивала весь воздух из легких. Что делать в такой ситуации она даже представить себе не могла. Только что Кириэль стояла на балконе во дворце, Тингол целовал ее плечи… О, Эру, она вспомнила! Вспомнила Таэла, вспомнила целующую его Гвиэль, и, что самое горькое, вспомнила, как он обнял ее и ушел, не пытаясь даже помешать Тинголу! Неужели опять все зря? И то, что было между ними еще сегодня днем — лишь очередное проявление его желаний, но никак не чувств? Обида захлестнула, и на мгновение Кириэль позволила себе поддаться горечи. Но вскоре она пришла в себя и задергала ногами, призывая своего похитителя остановиться.