Любой ценой
Шрифт:
За годы службы в «Стерхе» Максим Никитич хорошо изучил натуру Ярослава и, принимая решение, был на все сто уверен – ради них, любимых, ради их будущего Охотник готов на любые испытания. Вот же… сволочь. Каждую «мелочь» предусмотрел!
Однако, отбросив эмоции, стоило признать – как непосредственный руководитель секретной спецгруппы по поиску и ликвидации беглых эсэсовцев, заинтересованный в конечном результате, Батя поступил абсолютно правильно. Одно слово – волчара. Потому, наверное, и генерал, первый заместитель начальника всей разведки. Другие там не ходят…
Каюта, куда привел его капитан, попутно представившийся как Бьерн, оказалась узкой, как кишка, одноместной мышеловкой, с глазком-иллюминатором, подвешенной к одной стене койкой и вовсе уж крохотным столиком напротив. Правда, с персональным умывальником и туалетом за второй
– Будешь жить здесь, – на ломаном немецком сообщил рыжебородый викинг, попыхивая трубкой. – Завтрак, обед и ужин принести Йен, это наш кок. Если я надо – жми вот сюда, – капитан ткнул пальцем в кнопку возле входной двери. – Придет матрос и передать мне… Мне хорошо заплатили, чтобы я привез тебя в Сан-Паулу, но это не… не есть, что ты тут хозяин теперь. Ясно? Здесь я хозяин! По корабль без нужды не ходить… Лучше ночью. Я везти очень серьезный груз!.. Очень… Если узнать, что тут чужой… мне быть плохо… Матрос болтливый есть… Ясно?
– Понимать, – бросая на койку чемоданчик, трость и присаживаясь, кивнул Охотник. – Все есть нормально. Я обещать ехать тихо, как корабельный крыс…
Ярослав не смог отказать себе в пустяковом удовольствии слегка подшутить над косноязычным капитаном и этим хоть чуть-чуть поднять свое серое настроение. Но викинг, похоже, игры слов не понял. Удовлетворенно хрюкнув, Бьерн положил в кожаный мешочек, висящий над столиком, ключ от каюты, выпустил клуб едкого дыма, пробормотал что-то под нос, видимо по-шведски, и вышел. Ярослав раздраил иллюминатор, впустив в каюту свежий воздух, и, затолкав чемодан под койку, наконец-то смог в тишине и покое лечь поверх одеяла и вытянуться. Будь он на пять сантиметров выше – и это было бы уже затруднительно. «Свеаборг» явно не был рассчитан на команду из рослых моряков. Странновато для шведского судна. Скандинавы издревле славились своим внушительным ростом.
Интересно, что за груз везет судно в Бразилию? Впрочем, к его заданию содержимое трюмов этой калоши не имеет ни малейшего отношения. Он – просто попутчик. Ярослав взглянул на часы. Если верить тому, что сказал Сан Саныч по дороге в порт, до отплытия оставалось около часа. А дальше – две недели полного безделья, не считая качки. По крайней мере хоть какая-то определенность. Пожалуй, можно расслабиться…
Напряжение последних часов как-то незаметно отпустило его, и Ярослав, заперев дверь каюты на защелку, быстро провалился в сон. Когда он снова открыл глаза и выглянул в иллюминатор, порт представлял собой лишь едва заметный в опустившемся тумане размытый силуэт на линии горизонта…
Что имел в виду Сан Саныч, или как там его на самом деле, заметив мимоходом, что Балтика – это не океан, Охотник ощутил на собственной шкуре и сжавшемся желудке уже спустя сутки, когда в борт «Свеаборга» впервые ударили синие волны грозной Атлантики. Назвать царящее в океане волнение серьезным штормом было, конечно, нельзя, о чем недвусмысленно говорили совершенно спокойные, почти безразличные лица экипажа, начиная от самого капитана и трижды в день приносящего в каюту еду матроса по имени Эрик до тех немногих членов команды, кого Ярослав время от времени встречал мельком во время ночной прогулки по палубе. Но для Охотника, впервые оказавшегося на этих гигантских водных просторах, впечатлений от путешествия через Атлантику все равно хватило на воз и маленькую тележку. Больше всего ему запомнился гигантский левиафан, чья упругая и гладкая, словно вылитая из резины, похожая на подводную лодку спина, то и дело сверкающая в ряби волн под бледно-голубым светом луны, несколько часов кряду сопровождала судно в одну из ночей. Зрелище буквально заворожило Ярослава. Позже, наутро, отвечая на вопрос пассажира, Эрик сказал, что это, скорее всего, был кит, коих в этих широтах встречается не столь уж мало…
За сутки до предполагаемой даты прибытия капитан Бьерн в очередной раз вошел в каюту и, привычно пыхтя трубкой, сообщил вконец уставшему от безделья, лежащему на койке с книгой в руках Охотнику, что «Свеаборг», оказывается, только что вошел в территориальные воды Бразилии. Примерно через пять часов он встанет на рейд и рано утром пришвартуется в порту Сан-Паулу. На этом его путешствие, собственно, закончено. Пассажир должен покинуть корабль сразу
Похоже, кое-что о характере перевозимого шведами в Бразилию груза становилось ясно. Хотя для Ярослава это в принципе не имело ни малейшего значения. Дошли, обошлось без происшествий – и на том спасибо. Счастливо оставаться.
Он был первым, не считая двух матросиков, кто спустился с корабля на пирс. Наконец-то оказавшись на твердой земле, Ярослав, по ходу плавания выменявший у Эрика свой новый кожаный чемоданчик на более удобную скандинавскую заплечную дорожную сумку, похожую на облагороженный рюкзак, закинул легкую ношу на спину и, скорее по привычке, чем по необходимости опираясь на трость, не спеша зашагал к выходу из порта, краем глаза уже отмечая то и дело мелькающие вокруг зеленые военные униформы и постепенно начинающуюся вокруг «Свеаборга» специфическую суету…
В этом новом деле, которое началось с письма бывшего белогвардейского полковника, свои тайны имел не только Батя. Упомянув во время их первой встречи о полученном Ярославом ранении и вызванной им пожизненной хромоте, генерал Шелестов даже не догадывался, да и не мог догадываться – Охотник всячески пытался не демонстрировать окружающим свои успехи – о том, что капитан Корнеев уже с минувшего лета вполне способен обходиться вообще без трости, может без труда бегать трусцой три километра, вращать педали велосипеда – и вообще пользоваться правой ногой почти так же свободно, как до взрыва немецкой гранаты во время захвата «стерхами» самолета с частью эвакуируемого архива СС. Кое-что из содержимого этого архива – несколько документов и две тайно записанные СС магнитные ленты – сыграло не последнюю роль в том числе и в процессе подготовки легенды для отправляющегося в Южную Америку Ярослава.
Настоящий прорыв в тренировках наступил в июне. К концу августа стремительно пошедшая на поправку нога Охотника уже почти ничем, кроме глубоких, отвратительных на вид шрамов, не напоминала оглоблю годичной давности. У Ярослава, по-прежнему продолжающего всегда и везде появляться исключительно со скрывающей клинок тростью, был свой резон оставаться инвалидом, по сути таковым уже не являясь. Имя этому резону – неожиданность. Это был тот фактор внезапности, который, в известных экстремальных обстоятельствах, мог здорово помочь с достоинством выйти из опасного положения. Если таковое вдруг случится. Как опытный боец, Охотник знал: хорошо, когда враг самоуверен и оценивает тебя исключительно по внешним признакам, таким, как рост, вес и бросающиеся в глаза явные физические изъяны. Шелестов, разумеется, никаким врагом не был. Но и он, как все прочие друзья и коллеги, за исключением лишь знающих правду Светланы и курсанта Гнома, тоже попался на эту удочку. К лучшему. Пусть продолжает думать, что его посланный за тридевять земель секретный агент до сих пор хромой, как старый пират Джон Сильвер из известной книжки…
Не привлекая внимания, одетый в легкие хлопковые брюки, рубашку без рукавов, нацепивший на нос солнцезащитные очки, Охотник вышел за территорию порта, сразу же поймал такси – отлично сохранившийся благодаря теплому климату, невесть как занесенный сюда черный рижский «Руссо-Балт» с открытым верхом, выпуска начала века, и по-испански попросил водителя, такого же черного и ископаемого, как и колымага, отвезти его на речную пристань, откуда отправляется пароход в Лас-Суэртос. Латинос, не моргнув глазом, заломил огромную сумму, размахивая руками и пытаясь доказать, что ехать в указанное «доном американо» место нужно аж через весь Сан-Паулу. Ярослав торговаться не стал и последующие полчаса, молча ухмыляясь, наблюдал с широкого заднего сиденья, как ушлый таксист петляет по одному и тому же району, в квадрате примерно три на три километра, умудряясь при этом дважды не проезжать одной и той же дорогой. Наконец спектакль был закончен, и «Руссо-Балт», сделав короткий бросок по пальмовой аллее, остановился возле невзрачного домишки, примостившегося на берегу реки, на самом краю пустой деревянной пристани. Это, видимо, и был речной вокзал. Выходя из такси, Ярослав, посвященный среди прочего как в приблизительные местные цены, так и в курсы обмена денег, протянул пожилому метису мятую купюру в один доллар – в переводе на реалы ровно втрое меньше, чем тот просил у него перед поездкой, – и, дружески улыбаясь, глядя ему в глаза, сказал: