Любой ценой

Горшков Валерий Сергеевич

– Ярослав Михайлович, – начал Найденов, но Охотник перебил его, крепко стиснув за локоть.

– Помолчи, Гном. Я думаю, что нам с тобой стоит действительно попросить прощения у Светланы Леонидовны, после чего навсегда выбросить из головы эту историю. Согласен?

– Да. Конечно. Извините меня…

– Прости, малыш…

– Что мне с вами делать, горе вы мое луковое, – грустно улыбнулась Света. Протянув руки, она погладила по головам Охотника и Гнома. – Ладно, так и быть. На первый раз прощаю. Но больше на такую щедрость не надейтесь, ясно вам? Брошу все – и уеду с маленьким в Москву. К маме. Я не шучу.

– Кто бы спорил, – Ярослав

обнял жену, прижался щекой к ее, еще совсем незаметному животу, внутри которого уже стучало крохотное сердечко их будущего ребенка. – Мы будем вести себя как примерные пионеры. Верно, Гном?

– Ага! – у Данилы было такое выражение лица, будто с его шеи только что сняли пудовые вериги.

– Ну, раз так… Тогда, товарищ капитан, – Светлана строго взглянула на мужа, – снимайте ваш пропахший крысами ватник и эту отвратительную рубаху. Для начала посмотрим, насколько серьезны ваши ушибы…

Когда Охотник раздевался, из кармана у него выпала, звонко лязгнув о деревянный пол, принявшая на себя удар пули тяжелая связка ключей. Два из них были буквально скручены. Когда же Светлана, сняв повязку, увидела, во что превратилась все левая сторона грудной клетки мужа, куда она минуту назад так неосмотрительно угодила кулаком, то тут же снова всхлипнула. Губы ее задрожали. Глаза опять наполнились слезами.

– Я ведь даже не заметил толком, чем это они меня приложили, – фальшиво зевнув, пожал плечами Охотник. – Кастетом, что ли? Хорошо, ключи в кармане лежали. А то бы точно пришлось целый месяц ходить, сломанное ребро сращивать. А так – ерунда. Доктор сказал – обыкновенный ушиб.

– Кастет, говоришь? А это тогда что? – наклонившись, Светлана подняла с пола откатившийся в сторону, видимо выпавший из кармана вместе с ключами крохотный кусочек серого металла, похожий на неуклюже отчеканенную древнюю копейку.

Охотник мысленно выругался. Вот же, ворюга хренов! И когда только успел подложить? Сувенир, бляха, на память. Мать вашу!

– Понятия не имею, – Ярослав небрежно взял у жены то, что еще не так давно было пулей от «нагана». – Хрень какая-то. На охранную пломбу для товарного ящика похоже. На них еще оттиск специальными клещами ставят. Чтобы жулье не лазило. Точно.

Гном, мигом обо всем догадавшись, стиснул челюсти и отвел взгляд.

– Не умеешь врать – не стоит и пытаться, – тихо прошептала Светлана и снова заплакала. Любящее сердце безошибочно подсказало ей то, чего она не знала и не могла знать, никогда не имея дела с огнестрельным оружием.

Оправдываться и лгать снова Охотник не стал. Просто молча обнял жену, притняул к себе и в очередной раз подумал о том, какой же он все-таки счастливый мужик, если его полюбила такая замечательная и чистая е девушка, как Света.

Часть II Друг или враг?

Глава 15 Кто ходит в гости по утрам

Октябрь 1946 года

Утро нового дня выдалось на редкость погожим. На смену хлеставшим целую неделю холодным дождям наконец-то пришло безоблачное, солнечное небо и почти полное безветрие. Виднеющаяся из окна квартиры река Мойка напоминала гладкую поверхность зеркала со слегка отслоившейся местами амальгамой. Прямо-таки полная идиллия. Если не принимать во внимание тот факт, что поспать этой ночью Ярославу удалось от силы часа полтора. У

двухмесячного Ленчика в самом разгаре были обычные для новорожденных так называемые «трехмесячные» желудочные колики, и малыш верещал почти без перерыва, затихая лишь во время кормления, на полчаса после него, а еще – странным образом – исключительно на руках у отца. Все остальное время это была самая настоящая корабельная сирена. Соседка по квартире, в прошлом – вдова одного из приближенных к самому товарищу Кирову «видных революционеров», Мидия Эммануиловна, круглые сутки ходила грознее тучи, но, надо отдать ей должное, изо всех сил сдерживалась, чтобы в сердцах не сболтнуть лишнего. О чем впоследствии придется жалеть. Обе женщины – и Светлана, и бездетная старушка – терпеливо ждали, пока колики пройдут и в доме наступит хотя бы относительная тишина…

Ярославу было легче, что и говорить. Из-за болезни одного из инструкторов он, не так давно назначенный старшим преподавательского состава, большую часть времени проводил на учебной базе ОСОАВИАХИМ в Ижоре, появляясь дома по вечерам, два раза в неделю привозя из закрытого спецмагазина сумку с продуктами и до утра полностью принимая на себя все заботы о сыне, давая уставшей от воплей малыша жене хоть несколько часов отдыха. А ранним утром он вновь садился в машину и отправлялся на службу – одновременно с повышением ему по штату теперь полагался и личный транспорт. Возле подъезда стоял крепко укатанный прежним владельцем, но пока не окончательно убитый трофейный «Мерседес»…

Так было и сегодня. В начале восьмого утра, передав проголодавшегося Ленчика благодарно чмокнувшей его Светлане, непрерывно зевающий, похожий на кролика из-за красных глаз Охотник наскоро оделся в чистое, побрился и вышел на общую кухню попить перед уходом горячего чаю с холодными блинами. Непрерывно зевая, он вскипятил на электроплитке воду, по привычке уселся не за стол, а на подоконник и стал, обжигаясь, маленькими глоточками попивать отдающий соломой мутный чаек неопределенного цвета и вкуса. Другого не нашлось даже в их, недоступном простым ленинградцам спецмагазине. Впрочем, хорошо хоть такой. И без карточек…

Подъехавший и остановившийся прямо позади его «Мерседеса» другой легковой автомобиль какой-то незнакомой марки, кажется, американский – Ярослав заметил сразу. Когда же задняя дверь машины открылась и на щербатый тротуар не спеша вылез ее пассажир, – одетый в штатское высокий мужчина в шляпе, – сердце Охотника мгновенно сорвалось с привычного размеренного ритма и застучало гулко, натужно. Не узнать своего бывшего командира Батю Ярослав, конечно же не мог. Даже с учетом того очевидного факта, что со времени их последней встречи в чешском госпитале полковник Шелестов слегка располнел и в своем нынешнем партикулярном чиновничьем наряде уже ничем не напоминал подтянутого, моложавого седовласого командира диверсионно-разведывательного отряда.

И все же, вне всякого сомнения, это был именно Батя. Матерый хищник, он пожаловал по его, Охотника, душу. Ибо поверить, что такой спец, как полковник Шелестов, оказался сегодня утром прямо напротив окон его квартиры исключительно по прихоти слепого случая, мог разве что наивный простак.

Покинув автомобиль, Максим Никитич обошел его сзади, пересек узенькую полоску чахлой травки и остановился возле чугунной ограды Мойки, закурив, опершись на ограду грудью и старательно изображая из себя сентиментального петербуржца, решившего в задумчивости понаблюдать за ровным течением закованной в гранит речки.