Любой ценой
Шрифт:
– Молодец, и здесь подсуетился, – рассмеялся Леонид Иванович. – Сгодится. Только, прежде чем прыгнуть в пропасть, давай еще раз обсудим ключевые детали операции. Слушай и запоминай, малыш…
Глава 24 Ва-банк
Вервольфштадт – нелепый и сумбурный, открывшийся взору Охотника, благополучно миновавшего жесткий контроль на входе с помощью сенсея, своим видом напоминал построеную наспех, но со старанием колонию завоевателей, состоящую из похожей на концлагерь промзоны, военного городка и крохотного оазиса для богатеев, с аккуратными лужайками и одноэтажными домиками в немецком стиле, раскинувшегося где-нибудь в живописном уголке Альп или на берегу Женевского озера. Тренировочные площадки и открытый тир соседствовали с двумя длинными
– Хозяин у себя? – сухо спросил профессор.
– Да, герр Соммер, – ответил Браун, расправив плечи. – Но у него сейчас доктор Тиллер. С саквояжем.
– Что-то серьезное? – нахмурился Сомов.
– Видимо, опять беспокоит старая рана, – предположил Леон. – Обычное дело.
– Ясно. Тогда скажи господину Майне, что я привел швейцарца. Того самого, из «Чайной розы», – ухмыльнулся Леонид Иванович, демонстративно похлопав Охотника по плечу.
По кислой улыбке, мелькнувшей на орлином лице бывшего эсэсовца, Ярослав сразу понял – о вчерашней халявной попойке в борделе знает уже, наверное, весь поселок. Такая горячая и любопытная информация в замкнутом пространстве распространяется мгновенно. Что ж, именно этого он и добивался. Разве может вызвать подозрение немец с инвалидной палкой, несдержанный на язык, склонный к выпивке, разнузданному веселью и совершенно не скрывающий от собутыльников, что он – счастливчик, Kamerad, удачно устроившийся в оккупированной русскими и американцами Европе? Столь вызывающее поведение земляка с гарантией заинтересует генерала. Это значит, что Шальке обязательно примет его. Хотя бы из чистого любопытства. Что, в общем, и требуется для окончания первого этапа миссии.
А дальше пойдет уже совсем другая игра. Ва-банк.
– Думаю, герр Соммер, данный визит не срочен и не носит экстренного характера. А значит, придется подождать, пока не уйдет врач, – став чуть тверже лицом, непреклонно сказал Браун. – Тогда я сообщу господину Майне.
– Ладно, – дернул щекой Леонид Иванович. – Ты прав. Придется подождать, герр Розенберг, – обернувшись к Ярославу, лениво бросил сенсей. – Вы сами все слышали…
– О, да! – мгновенно оживился Охотник. – Кстати! Я думаю, что смогу быть полезен вашему хозяину и в этом щекотливом деле! Наша фирма недавно получила поистине чудотворный бальзам, на основе горных трав! Он великолепно лечит даже сильные ожоги, не говоря уж о ранениях! В ваших невыносимых климатических условиях любая царапина может обернуться катастрофой, значит, бальзам просто необходим! И цена, господа – она вполне приемлемая, уверяю вас!
– Хорошо, хорошо, – фыркнул Сомов, переглянувшись с эсэсовцем. – Я вам верю, герр Розенберг. Судя по тому, как щедро вы угощали моих подчиненных накануне, денежки у вас водятся. Значит, дела у фирмы идут бойко. И товар наверняка достойный. Но я эти вопросы не решаю. Я всего лишь инструктор по физподготовке.
– Я понимаю, господа, – кивнул Охотник. – И не сомневаюсь, что мое предложение заинтересует вашего хозяина! Если бы я не был в этом
Дверь дома бесшумно распахнулась и оттуда вышел высокий, худощавый и сутулый мужчина лет сорока с тонкой кожей, острыми, как у крысы, ушами, узкой полоской усов над маленьким изогнутым вниз ртом и почти полным отстутствием не только волос на голове, но также ресниц и бровей. С таким на редкость неприятным типом Охотник воочию сталкивался впервые. Ярослав невольно стиснул челюсти, когда тот, задержавшись на секунду на пороге, скользнул по нему своим мутным, как у трупа, взглядом. Это был доктор Вольфганг фон Тиллер. Саласпилсский палач по кличке Задница. Номер двадцать один в особом списке ГРУ приговоренных к смертной казни беглых нацистов.
– Как здоровье хозяина, доктор? – выбрасывая окурок, спросил Сомов у спустившегося по ступенькам Шлеха, словно случайно обдав «знахаря» густым облаком дыма.
– Уже лучше. Я сделал ему укол обезболивающего, – почти не шевеля безгубым ртом, проскрипел эскулап и, еще раз пристально посмотрев на Ярослава, угловатой походкой – такой же неприятной, как он сам, – направился прочь от шале, сжимая тонкими пальцами ручку потертого, тяжелого даже на вид кожаного саквояжа.
– Ну и ну, – выдавил из себя Охотник, проводив фон Тиллера долгим взглядом. И, словно ища поддержки, поочередно посмотрел на Сомова и Брауна. Иваныч ничего не ответил, лишь ехидно ухмыльнулся, – дескать, да, рожа редкостная. Эсэсовец же буркнул коротко:
– Ждите, я доложу, – и скрылся за дверью.
– Тварь! – по-немецки тихо прошептал Ярослав, когда они с сенсеем остались наедине. – Как представлю, что этот ублюдок вытворял с детьми… Гниль рода человеческого.
– Да уж. Бог шельму метит, – в тон Охотнику отозвался Леонид Иванович. – Ничего. Недолго осталось…
Охранник вернулся на удивление быстро. Автомат он снял с плеча и держал в опущенной руке.
– Господин Майне ждет вас, герр Розенберг, – сообщил Браун, отходя в сторону. – Прямо по коридору кабинет. Герр Соммер может быть свободен. Никаких особых распоряжений.
– Желаю удачных переговоров, Ганс, – профессор, небрежно кивнув носатому тезке, хлопнул Ярослава по плечу. – Не забудьте: с вас шнапс и свиная рулька! За доставку и протекцию. Ха-ха!
– В долгу не останусь, – поообещал Охотник. Прихрамывая, он поднялся по ступенькам и скрылся в приятной прохладе шале. Дерево, из которого был построен дом, отлично оберегало его хозяина от палящих солнечных лучей и влажной духоты джунглей.
Внутри, как оказалось, его уже ждала горничная, привлекательная местная девушка лет восемнадцати-двадцати, весьма сносно научившаяся говорить по-немецки. Выглядела она так, как и положено горничным по ту сторону Атлантики – в легком голубом платье чуть выше колен и переднике. Пригласив гостя следовать за собой, девушка провела его в просторную гостиную, усадила в кресло и оставила дожидаться хозяина.
Человеку, который минут через десять вошел в гостиную, было на вид лет пятьдесят. Выглядел он вполне здоровым, хотя и слегка утомленным. Под глазами генерала СС залегли темные, как у енота, пятна. Его редкие светлые волосы были подернуты благородной пепельной сединой на висках. Держался он с элегантной самоуверенностью. Что же касается обстановки дома, то она говорила сама за себя – буквально все здесь, от причудливых дверных ручек до мебели из красного дерева, говорило о баснословных доходах владельца алмазного рудника.
Шальке сел напротив Ярослава, сложил руки на груди, придирчиво изучил его от сандалий до выражения лица и лишь затем сказал:
– Наслышан о вашей щедрости, герр…
– Вайс, господин генерал, – стараясь, чтобы голос звучал твердо, представился Охотник. – Курт Вайс.
– Вот как? – брови Шальке удивленно изогнулись. – Генерал?! Вы меня ни с кем не путаете, молодой человек?
– Нет. Вы – генерал СС Рудольф Шальке. Имя же, которое указано в моем швейцарском паспорте, и которым я умышленно представлялся в Лас-Суэртосе, вымышленное, как и ваше – Майне, – чеканя слова, сообщил Ярослав. – Более того. Я не имею ни малейшего отношения к коммерции. К вам я прибыл издалека, как курьер. С важным письмом. Мой вчерашний спектакль в борделе был устроен исключительно для того, чтобы меня, чужака, считали здесь кем угодно, но только не тем, кем я являюсь на самом деле.