Любви мятежное теченье. Роман в стихах

Рассоха Геннадий Степанович

Я видел, сколько огорчений

Принес ей муж, но без сомнений,

Покинув дом и с чувством долга

К нему поехала надолго.

Еще не раз воспоминанье

В далекой северной глуши,

Из недр измученной души,

Вернет ее очарованье.

Не думая о сильной страсти,

Я все же был в девичьей власти».

Часть 43.

Влюбчивая кровь

Герою нашему от предков

Досталась влюбчивая кровь.

И жар страстей пылал нередко,

Когда поэт влюблялся вновь.

В тот миг сердечного томленья

К нему приходит вдохновенье,

Стихами женщин услаждать

И ласки нежной ожидать.

Во время тайного свиданья

Вдруг становился молчалив

Или в словах красноречив,

Талантом данного призванья,

В кругу красавиц молодых

От взглядов томных, неземных.

Часть 44

Красавице совсем не сложно

Цветок красивый подарить.

И вслух, без сладкой лести, можно

С прекрасной розою сравнить.

Поэт из жарких увлечений

Познал немало наслаждений

От женщин, жертвуя собой,

Мужской свободой и душой.

Не избежал в любви страданий,

Но и в сердечной глубине

Вселял надежды красоте

«Бесстыдным бешенством желаний».

Когда предмет волнует кровь,

Приходят муки и любовь.

Часть 45. Кишиневские приключения

Вернемся к южной ссылке снова,

Когда проехав сотни верст

От Каменки до Кишинева,

Поэт влюблялся не всерьез.

С цыганкой Инглези (Шикорой)

Скандал публичный вышел вскоре.

За двух хорошеньких невест

Посажен Пушкин под арест.

Любил свободных и болтливых

Молдавских жен, их дочерей,

Дразнил разгневанных мужей

И покорял сердца строптивых.

Огонь пылал в его крови

От каждой встречи и любви.

Часть 46

Поэт умело мог тревожить

Сердца знакомых и подруг.

Число дуэлей приумножить,

Забыв о том, что он твой друг.

Острил язвительно, злословил.

Соперникам подвох готовил.

Но все блаженные мужья

С ним обращались, как друзья:

Один заносчивый, не бравый,

В любви несмелый ученик.

Другой доверчивый старик

Иль рогоносец величавый,

Довольный выпавшей судьбой

И молодой своей женой.

Часть 47

Жизнь кишиневская не в радость

От провинциальной пестроты.

Тоска на сердце и усталость

И настроение хандры.

Мелькали дни, недели, годы.

Поэт все дальше от свободы

По воле батюшки царя.

Вмешались верные друзья.

И ссыльный

Пушкин вновь в дороге.

Одессу едет не спеша,

А беспокойная душа

Полна надеждой и тревогой:

Простит ли Бог его грехи,

А царь за дерзкие стихи?

Глава V. Одесские музы

Часть 48. «Итак, я жил тогда в Одессе…»

И вот поэт уже в Одессе,

Где об «Онегине» писал.

Как путешествовал повеса,

В каком он обществе блистал.

На юге солнечной Пальмиры

Бывали многие кумиры,

Но Пушкина заслуга в том,

Что он талантливым пером

Одесский колорит прославил

Гораздо выше черт плохих:

Пыль, грязь, безводье и других.

Писал, что видел, не лукавил.

И вызывал улыбки дам

Потоком острых эпиграмм.

Часть 49

Любил, как музыка Россини

Чарует звуками людей,

Волну морскую, темно-синей,

Сиянье рейдовых огней.

Он слышал говор разных наций.

В восторге был от чудных граций,

Блиставших южной красотой.

Поклонников за ними рой,

Охотников любовной страсти,

Желающих доступных дам,

Чтоб с ними завязать роман

И покориться женской власти.

И наш герой, без лишних слов,

Их поддержать уже готов.

Часть 50. Амалия Ризнич

C душою, полной огорчений

От кишиневской суеты,

Поэт, без долгих рассуждений,

Искал приятные черты

В одесском обществе с успехом.

И пусть безденежье помехой

Порою сдерживало пыл,

Когда играл или кутил.

В те дни, из трех красавиц местных,

Блистала яркой красотой,

Мужчин тревожила покой

Улыбкой на глазах прелестных.

Конечно, Ризнич и она

Любовью страстною полна.

Часть 51

На вид казалась эксцентричной.

Любила в карты поиграть.

В нарядах женских необычных

Себя умела показать.

В костюме полуамазонки,

С мужскою шляпкой на головке

И с длинной черною косой –

Все сочеталось с красотой.

Едва ли можно безпристрастно

Судить о чувствах двух людей,