Любви мятежное теченье. Роман в стихах
Шрифт:
С улыбкой тихой на устах,
С оттенком грусти неприметной
И в романтических мечтах.
Поверьте мне, что с той же страстью
Моя душа стремится к счастью.
Любовью каждый час полна.
Готова вам служить она.
Как долго я в молчанье тайном
Могу ласкать густую прядь.
И в мыслях образ призывать.
С волненьем взор ловить случайный
И с нетерпеньем встречи ждать.
Вас обнимать и целовать.
Часть 62
Нетерпеливо
Когда увижу вас, мой друг.
Душа в порыве ожиданья.
Ее коснулся трепет вдруг.
И вот уже с очарованьем,
Наполненный любви дыханьем,
Спешу к прелестнице своей,
На встречу долгожданной с ней.
Сбылись желанья. Не напрасно
Был к вам чувствительно влеком.
И восхищался, как цветком,
Обворожительно прекрасным.
Любовь превыше всех наград.
Ей все равно, что говорят.
Часть 63
Что мне молва с ее злословьем.
Пускай смеются надо мной.
Я верю, что вручен с любовью
На память перстень непростой.
Как изумительно он ярок,
Любимой женщины подарок!
В нем непрозрачный сердолик
Сияет, словно милой лик.
Его до смерти сохраню я,
Как талисман любви святой,
Дарованный самой судьбой,
Когда вдали от вас тоскуя,
Он мне напомнит звездный час,
Соединивший в жизни нас».
Часть 64
Никто не знает, что писали
И Воронцова и поэт.
Они взаимно все сжигали
И потому их писем нет.
Но есть стихи, где очевидно,
Большое чувство явно видно.
Не знаем, чем поэт пленил,
Что он в Элизе разбудил.
Они почувствовали сами,
Что, наконец, мечта сбылась,
Что душ таинственная связь
Дарована им небесами.
Осталось только уповать,
Любить друга и страдать.
Часть 65
Повеса с влюбчивою кровью,
Веселый, праздный Дон-Жуан,
Мог иногда, не дрогнув бровью,
Зло пошутить про светских дам
Но, больше слов в стихах известных
О девах чистых и прелестных,
О мужестве дворянских жен,
Чей подвиг музой озарен.
Он лично знал свои предметы.
Их уважал глубокий ум,
Гражданских и высоких дум,
Вписав в историю портреты
Своим талантливым пером,
Как память сердца о былом.
Часть 66. Александр Раевский
Мы вновь отступим
Для большей ясности внесем
В характеристику предмета,
Участника былых времен.
Раевский, старший, друг поэта,
Как тот считал, надежда света.
Полковник двадцати двух лет.
В какой-то степени поэт.
Вообще, заметная фигура.
Но, в жизни – скептик, интриган.
Способный на любой обман.
Самолюбивый по натуре.
Печальным стал его конец,
Как и предсказывал отец.
Часть 67. Соперник
Раевский в драме, словно, Яго,
С его коварною душой.
С холодным сердцем, с чернью мага,
Ревнивый, с завистью большой.
Злой демон. К другу равнодушный,
Который дружбу уважал,
Прощал измену и страдал.
А демон видел, как общался
Поэт с букетом светских дам
И что влечет к нему, а сам
Язвительно над ним смеялся.
В нем сочетались яд и боль,
Когда играл он в драме роль.
Часть 68. Вера Вяземская
Казалось, драма завершилась.
Но, в ней страница есть одна,
В которой тайна не раскрылась,
А роль участницы видна.
В те дни, у моря, на досуге
Гуляли вместе три подруги.
Их назовем по именам,
Чтоб легче было вспомнить вам:
Элиза, Ольга. С ними Вера,
Княгиня, дама средних лет
И, может быть, ее поэт
Любил, а страсть таил умело.
Вопрос: « А как же «Талисман»?
Стихи поэта. Что обман?»
Часть 69
На то и Пушкин, что фамилий
Любимых женщин не назвал,
Сознательно и без идиллий,
Он знал, кому стих посвящал.
Заметим, в списке донжуанском,
С любовным пылом африканским,
Поэт лишь имена назвал,
А дам намеренно скрывал
От современников в то время.
И даже от друзей своих,
Тем более от глаз чужих,
Включая и потомков племя.
Поэт честь женскую берег.
И никогда предать не мог.
Часть 70. Признание
«Признаюсь, что порою славил
В стихах любимый мною пол.
Писал о ножках, не лукавил,
Терпел их женский произвол.
И часто чувства разгорались,
Когда мне музы улыбались,
Сияя прелестью святой
В расцвете юности живой.
На краткий срок дано блаженство.