Любви тернистый путь

Райт Синтия

— По-вашему, я страстно стремилась быть в вашей компании?! Неблагодарный щеголь! — Миген не обратила внимания на дразнящие смешинки в его лазурно-синих глазах. — Я тогда последовала за вами только потому, что знала: вы были настолько надменны и переполнены ощущением своей значимости, что стали бы смехотворно легкой жертвой сладостно-коварной Клариссы. Я рисковала жизнью ради вас, а вы неблагодарный…

Внезапно лицо Лайона оказалось опасно близко к Миген, и его дыхание согрело ее губы.

— Вы, возлюбленная, поостерегитесь! —

проворчал он с дьявольски разгоревшимися глазами. — И не смейте больше говорить, будто я надменный и не в силах достойным образом оценить ситуацию.

Лайон обнял Миген, и она почувствовала его горячее тело, прежде чем их уста встретились. Ощущая сладость открывшихся губ Миген, он старался не потревожить перевязанную руку раненой. Ее сердце бешено заколотилось рядом с сердцем Лайона; он услышал глубокий вздох Миген и почувствовал, как ее язык ищет его язык, как она обнимает его плечи и шею.

Вспышка обжигающей боли подавила страсть Миген, и она, громко застонав, резко отклонилась. Лайон нежно опустил ее больную руку и увидел на перевязке темно-красные точки.

— Глупая, дерзкая девчонка, — пожурил он ее, и Миген вспыхнула от стыда за свое легкомыслие.

Опустив под его пристальным взглядом глаза, Миген лишь теперь заметила, что не одета. На ней были только сорочка и нижняя юбка. К тому же прикрывающее ее грудь белье было не из новых. Батист был еще свежим, но корсаж рассчитан на формы шестнадцатилетней девочки. Ее просвечивающие сквозь ткань груди выглядели при пламени камина бледно-розовыми и словно стремились вырваться из-под кружевной отделки. Из блестящих локонов выпали шпильки, и волосы Миген рассыпались, эффектно контрастируя с персиковой кожей шеи и плеч.

— Ну и великолепные же нервы у вас! — иронично констатировала Миген. — Неужели хотя бы из скромности вы не могли меня чем-нибудь прикрыть.

— Но я же так и поступил! — Лайон натянул Миген на плечи атласное одеяло. — Вы его сбрасывали в бреду, и я в конце концов решил оставить вас в покое.

Миген прижала одеяло к груди и попыталась, правда, с небольшим успехом, хоть немного отстраниться от Лайона. Узкий диван не предназначался для интимного общения.

— Что случилось с вашей любимой Клариссой? — поинтересовалась она, только чтобы сменить тему. — Полагаю, вам удалось усмирить ее.

Лайон взял бокал бренди и, прежде чем ответить, медленно отпил из него, — Я позволил ей уйти. Будучи униженной и побежденной, она горько плакала, и я посчитал, что безопаснее отправить эту мисс домой. Я сделал ей короткие, но точно сформулированные предупреждения и думаю, что она готова признать свое поражение, — И все? Оказывается, сэр, вы всегда исполняете роль доверчивого глупца!

— Миген, у меня не было иного выбора! Что же, по-вашему, мне следовало распространить рассказ о вечернем происшествии по всему городу? Вспыхнувший скандал нанес бы колоссальный вред

многим людям. Родителям Клариссы, Присцилле, вашей жизни и моей.

Миген понимала, что он прав, и все-таки несправедливость раздражала ее.

— А Маркус Риме? Я обратила внимание, что вы упомянули его как соучастника Клариссы и предполагаемого похитителя.

Она в этом сама призналась?

— Его имени она не упомянула. Но и не опровергла, когда я назвал его. Однако слово Клариссы в этом деле мне было не важно, так как я не сомневаюсь в соучастии Римса.

Лайон стал смотреть на огонь в камине.

— Маркус — старое бельмо у меня на глазу, но я должен разделаться с ним своим методом. Я не думаю, что от Клариссы следует ожидать еще каких-нибудь гадостей. Что же касается Маркуса, он никогда не сдастся.

— Этот человек попытается снова.., причинить вам вред?

Лайон услышал в тоне Миген сочувствие и беспокойство и быстро повернулся к ней, прежде чем девушка сумела скрыть свою тревогу.

— Ваш тон выдает вас, любимая, — сказал он, слегка улыбнувшись. — Не беспокойтесь. Между мной и Маркусом существуют узы, которые не позволят ему убить меня. Его методы более коварны.., но до сих пор мне удавалось обводить его вокруг пальца.

Миген задумалась о смысле этих загадочных слов, однако страстное желание ощутить прикосновения Лайона пересилило, и она отдалась во власть нахлынувшего на нее блаженства. Для Миген больше ничего не существовало, кроме Лайона и их неодолимого стремления друг к другу.

Но боль в руке вернула Миген на землю. Внезапно она смогла увидеть себя и Хэмпшира как бы со стороны, своим внутренним взором, и ей потребовалась вся сила воли, чтобы освободиться от неимоверного влечения к Лайону. Миген попыталась отодвинуться от Лайона.

— Что случилось? — нежно спросил он, уже зная ее изменчиво-подвижное, подобно ртути, настроение. — Вам больно?

— Да! — Ее голос перешел в рыдание. — Убирайтесь!

Убирайтесь прочь, неуклюжий мужик!

Лайон отстранился, с удивлением глядя на разозлившуюся вдруг Миген.

— Может быть, у вас болит не только рука?

— И Помог ей сесть.

— Да! — повторила она. :

— Разве не понятно, что вы меня грубо обидели, и не однажды? Вы используете меня и пренебрегаете моими чувствами, а они так важны для меня.

— И для меня.

— Неужели? — спросила она все еще раздраженно. — Тогда почему вы так обращаетесь со мной? Ваша Кларисса имеет полное право обозвать меня шлюхой. Ведь всякий раз, встречаясь с вами и разрешая вам прикасаться ко мне, я чувствую, как низко пала. Разве вы не видите, что эти — ну как их назвать? — отношения между нами только усиливают мою боль и мой позор. Если мои чувства имеют для вас хоть какое-то значение, вы должны прекратить.., прекратить… — Прозрачные слезы переполнили фиалковые глаза Миген.