Любят тихо, громко только предают
Шрифт:
Эпизод первый.
Недалекое прошлое. Предыстория.
***
Ты не горюй обо мне, не тужи,-
тебе, а не мне доживать во лжи,
мне-то никто не прикажет:
– Молчи! Улыбайся!
–
когда хоть криком кричи.
Не
думать – да,
говорить – нет.
Я-то живу, ничего не тая,
как на ладони вся боль моя,
как на ладони вся жизнь моя,
какая ни есть -
вот она я!
Мне тяжело…
тебе тяжелей…
Ты не меня, – ты себя
жалей.
Вероника Тушнова (с).
***
– Как вчера отметили? – спросила Тая у напарника.
– Нормально, – в ответ буркнул коллега и отвернулся к окну.
Сигнал светофора как раз зажегся зеленым, и Тая неспешно тронула автомобиль, пристроившись следом за юркой вишневой десяткой. У машины, чьи тормозные огни не зажигались даже перед крутым поворотом, имелась яркая наклейка на бампере, что приковывала взгляд похабным содержанием, и девушка отвлеклась сначала на наклейку, и потом и на дорогу, забыв, что хотела всё-таки растормошить напарника, и хоть как-то его разговорить.
Она не стала обижаться на мужчину за грубый ответ – приятелями они не были, и отчитываться перед ней, как провел свой день рождения, он был не обязан. Краем уха слышала, когда мужчины курили за углом конторы, что вроде бы исполнилось тридцать пять, и что собирались отмечать в ресторане. Её на праздник не приглашали, да и вообще в коллектив приняли если не с враждебностью, то уж с прохладцей и насмешками – точно.
И все же – разъезжая целый день по городу, нужно было о чем-то говорить, иначе время тянулось немилостиво медленно, да и право – нормально ли молчать по восемь часов к ряду. Вот и ступила на запретную территорию, как оказалось – зря. Напарник упорно не шел на контакт, и что было тому причиной, Тая могла лишь догадываться. Может быть, не любил женщин (в том смысле, что разговаривать с ними был не способен, полагая, что женщина годится лишь для трех вещей: ублажать мужчину, рожать детей и содержать дом) словом, привет шовинистам, даешь патриархат. Предполагать подобное было не странно, поскольку такие мужчины попадались на жизненном пути, и при том не однажды. Или же, напарник не любил только её – Таю, кто разберет.
На работе в спину ей часто шипели о «глупости», «не женской должности» и «пробивном папаше», поэтому Тая не особенно удивлялась хамству и грубости со стороны коллег. Она давно привыкла к тому, что люди ее не понимали и не принимали в свои стайки.
Да и что те стайки – разве хотелось попасть в них, обосноваться? Нет. Все, как одна – подобные, где кто-то один самоуверенно сует большие пальцы за ремень брюк, покачиваясь с пятки на носок, и смотрит на других особей свысока. Будь на дворе двадцатый век, еще бы и сплевывали под ноги сквозь щель между зубами, но, окультурились, приобрели налет воспитанности – и пусть тот трещал порой, облезая в самых неожиданных
Тае случалось быть «покусанной», за спиной оплеванной, но прошли времена, когда ее это волновало.
Примером социального единства (в требовании «крови») когда-то были разговоры о Таиных татуировках. Еще когда во времена студенчества сделала свое первое тату, друзья и знакомые кивали, как один говоря: «неплохо», когда рисунков на коже стало больше пяти, они принялись недоуменно выгибать брови. А вот когда просветов на коже рук, спины, практически не осталось – только и делали, что крутили пальцем у виска и неодобрительно поджимали губы. «Что ты делаешь, это же навсегда!» – восклицали одни, «надоест через полгода, сводить замучаешься» – говорили вторые. Мнения Тая слушала молча, только на мгновение прикрывала веки, чтобы умерить свое собственное желание высказаться, и, образно выражаясь, засунуть ненужные советы посторонних людей в их непрошено раскрытые рты.
Сказать по правде, кожа, разрисованная узорами, цветами, словами песен, не была средством социального протеста для Таи. Ей просто нравилось. Возьмись она объяснять кому-то, зачем, почему – не нашла бы слов. Ей не надоедали рисунки, не хотелось раскрасить еще и кожу ног, скажем. Девушка вообще была довольна данной природой внешностью, фигурой, а подобным «штрихом» – лишь усовершенствовала то, что имелось. Признаться, довольство не распространялось на реалии, но это к делу не относилось совсем. Вот такая: с разноцветными, яркими татуировками, в рваных джинсах, белой футболке с дурашливым принтом, и с высоко завязанным бубликом на голове, Тая себе особенно нравилась. Было приятно жить просто, не задирать нос, не быть особенной (если вместо футболки была кофта с длинными рукавами).
А объяснять кому-то свою позицию, доказывать и переубеждать – дело неблагодарное, не приносящее ничего кроме злости или досады, поэтому девушка не доказывала и не переубеждала. «Да – говорила она, я – странная». Ведь человек, а особенно «представительница лучшей половины человечества» – не должен делать столько татуировок – в обществе не принято, и вообще – не положено. Тая кивала и мысленно махала рукой, поскольку давно перестала понимать логику других людей. Вон, в Европе мужчина, (или женщина) с густой бородой и накрашенными глазами, конкурсы международные выигрывает, и ничего, нормально. А странная она – Тая, потому что с «рукавами» из картинок, и потому что вместо юбок и платьев (хотя и такие в гардеробе имеются) предпочитает носить джинсы и кожаные брюки. Не будешь же кричать всем и каждому – это мода такая на универсальные вещи, когда со спины и не отличишь, кто идет: мужчина, женщина ли?
Словом, Тая хоть и выделялась на общем фоне, на самом деле в душе была девушкой совершенно нормальной – без особенных заморочек. Характером не могла похвастать особенно взрывным – пока открыто не задевали, не считала нужным отвечать и жалить ядовито. Впрочем, если человек переступал черту в хамстве или грязно переходил на личности, постоять за себя Тая умела.
Недаром в далеком детстве отец водил на карате – с тех пор спорт стал неотъемлемой частью жизни, отдушиной, куда можно было выплеснуть негатив. Тая не стала профессиональной каратисткой, потому что ее увлек муай тай – именно в этом виде спорта девушка смогла добиться некоторых результатов. Учась в старших классах, даже занимала призовые места в городских соревнованиях. Здесь тоже не обошлось без косых взглядов и осточертевших по жизни советов – «это не женский вид спорта», «иди лучше на волейбол», «как можно было выбрать бокс – там зубы выбивают». Зубы у Таи – раз уж люди интересовались, были крепкими и здоровыми, и никто в спарринге на них особо не покушался.