Любят тихо, громко только предают
Шрифт:
Лавировала себе по неровно замерзшему льду и мечтала о чае.
До временного жилища – пятиэтажки, в которой девушка уже год снимала квартиру, оставалось минут пятнадцать ходьбы (это если бодрым шагом), когда у обочины притормозил автомобиль. То ли Лексус, то ли БМВ, в сгущающейся темноте Тая не разобрала.
– Девушка, – послышалось из приоткрытого пассажирского окна, – давайте довезу.
– Нет, – буркнула Тая, – спасибо, не надо.
Она не замедлила шаг, боясь, что потом собьется с ритма удерживаемого равновесия и попросту растянется прямо тут – на пешеходной зоне, в нескольких сотнях метров от дома.
– Ладно вам,
– Ну, если честно, тогда конечно, – хмыкнула Тая.
– Мне просто необходимо пополнить список добрых дел. Садитесь, довезу, страшно смотреть, как вы там скользите, – автомобиль тихим ходом «полз» следом за девушкой.
Тая остановилась на мгновение – передохнуть. Плечо безбожно ныло – давал знать застарелый остеохондроз. Сняла сумку с левого плеча, намереваясь перекинуть на правое, и в это самое мгновение потеряла равновесие. Кто бы сомневался, – подумала Тая, глядя в звездное небо.
А незнакомец из «крутой» машины чудом оказался рядом. Присел на корточки, помогая подняться.
– Хотите, паспорт покажу? – спросил, заглядывая в глаза.
Улыбнулся.
– Что мне ваш паспорт, если в лесу потом прикопаете, – отряхнула Тая брюки.
Вот вроде бы на мгновение свалилась, а одежда уже мокрая.
– Помилуйте, какой лес по такой-то погоде. Ни один черенок не справится – погнется только.
Незнакомец внешне был приятным. Пальто нараспашку, без головного убора – порывистый ветер тут же взъерошил короткие, темные пряди; в кожаных осенних ботинках – оно и понятно, если в машине печка работает. Глаза карие – теплые, с лучистыми морщинками в уголках. Улыбка открытая, голливудская.
– Вам виднее, – кивнула Тая.
Упрямиться было благоразумно, но она так замерзла, устала, а теплое нутро кожаного салона – было совсем рядом, пара шагов всего. И Тая, рискнув, сдалась.
Незнакомец, провожая ее до автомобиля, шел чуть позади, словно хотел воспрепятствовать внезапному побегу, если бы тому вздумалось случиться. Правда, бежать Тая и не думала – не привыкла менять решений. Села на переднее сидение, стянула промокшие варежки, сунула их в карман дверцы – по старой привычке: раньше, когда отец или его водитель возил ее, вечно забывала в машине всякие мелочи вроде тетрадок с конспектами, зонтов, шарфов.
Незнакомец скользнул за руль, захлопнул дверцу и поднял стекло с Таиной стороны.
– Меня Тимуром зовут, – сказал, и, порывшись во внутреннем кармане пальто, протянул паспорт.
От него пахло холодом и лимоном. Запах был свежим, едва терпким – как Тая любила.
– Тая, – ответила девушка и взяла тонкую книжечку.
Его и правда, звали Тимуром, Мараевым Тимуром Руслановичем. С фотографии на первой странице на нее смотрел еще совсем мальчишка – задиристый, с блестящими глазами, а вот на следующей – уже взрослый, серьезный мужчина. Тимур был из тех, кому возраст только к лицу.
Тая пролистала документ – из чистого упрямства. Тимур оказался не женат, бездетен, был прописан в соседнем мегаполисе. К тому же, в следующем месяце ему должно было исполниться тридцать два года.
– Очень приятно, – подытожил мужчина и плавно тронулся с места.
А Тая подумала, что ознакомление с паспортом при знакомстве – очень полезная штука. Вся подноготная так и выбирается наружу. Вернула книжечку водителю и отвернулась к окну.
В тепле разморило. В носу вдруг захлюпало, щеки
Тимур на раздавшиеся звуки даже бровью не повел – смотрел на дорогу.
Вдали показался Таин дом, поэтому осмелела: задала вопрос.
– И часто вы добрые дела совершаете? Тратите бензин, время.
– Два раза в день – утром и вечером, – кивнул Тимур, и девушка поняла – смеется.
Поправила шапку: дурацкую, крупной вязки, с пушистым помпоном, лоб под ней чесался немилостиво, и разозлилась на себя еще пуще. Ну, вот отчего она – взрослая, вполне состоявшаяся личность, мастер спорта, во всех смыслах умная девушка, в прошлом (и, слава Богу, что в прошлом) водитель инкассаторского фургончика, (да, та работа как горячий стаж, за нее молоко должны давать), вдруг робеет перед случайным попутчиком? Что за натура такая странная – постоянно бояться сказать или сделать глупость, поставив себя этим в неловкое положение. И ведь понимает, что не стоит переживать по таким вот пустякам. И все равно робеет, и переживает.
– Понятно, – снова отвернулась к окну, – вот тут остановите, приехали.
Тимур заехал во двор, к самому подъезду, и только потом притормозил.
– Спасибо, – обернулась Тая к мужчине.
Он кивнул и лукаво усмехнулся:
– А поощрение храброму рыцарю будет? Хоть какое-нибудь.
Тая, уже готовая открыть дверцу, помедлила. Достала из сумки шоколадный батончик, что прикупила к чаю, и протянула Тимуру.
– Вот. Большое спасибо, что подвезли.
Мужчина перевел взгляд на шоколадку, затем засмеялся. Смех у него был бархатный, приятный. Тае вдруг сделалось жарко – даже спина вспотела.
– Это не совсем то, что я хотел, но как понимаю, от подобных даров не отказываются, – он взял конфету, слегка задев Таины пальцы своими, – съем ее, думая о вас, милая Тая.
– Всего доброго, – на прощание сказала девушка и выбралась из авто.
Дверца позади тихо щелкнула, девушка нырнула под козырек подъезда, отперла железную дверь, и только тогда за спиной послышался рокот мотора.
На лестнице Тая стянула шапку – щеки пылали, губы непроизвольно растянулись в глупейшей улыбке. Поднимаясь, Тая поняла, что вечер вдруг перестал быть мерзким и неуютным.
Тимур улыбался. Он не ел шоколада уже очень давно – не потому что исключил из рациона сладкое, а потому что натурально забыл, что бывают конфеты: вот такие – дешевые, вкусные до безобразия. Обычно его десертом были блюда от шефа в очередном ресторане, бонусом – пышногрудая блондинка напротив, вечно что-то щебечущая, и клюющая, как птичка – исключительно зеленый салатик.
А миндальный сникерс, между тем, соблазнительно поблескивал обверткой на соседнем сидении. Тимур покосился на батончик, и еще раз усмехнулся: как мало, оказывается, нужно человеку для счастья – только и всего, что приятное знакомство, будоражащее воображение (на дальнейшее, более тесное общение), и нехитрый гостинец из рук красивой девушки.