Лючия, Лючия
Шрифт:
– Папа принял нелегкое решение, и выбрал тебя, и вот тогда Катерина и наложила на меня проклятье.
– Да. Это была ее последняя выходка. Но твой папа и Энцо не посмели нарушить уговор. Что сделано, того не воротишь. Но мне кажется Энцо был не особо и против. Он скучал по родине. Не будь этой ссоры, он однажды все равно уехал бы в Венецию и купил там ферму.
– Дядя Энцо, наверно, хотел получить ферму в Годеге.
– Но Антонио рассудил по-другому, Лючия. Уверена, Катерина будет счастлива завладеть такой кучей денег.
Мы
– Какое необычное имя. Как будто это ученый, банкир или еще какой-нибудь благородный человек.
– Если он такой благородный, почему тогда не звонит?
– Это, Лючия, вопрос на миллион долларов, – улыбается Рут.
– Леди, на вашу доску почета, – на мой рабочий стол Делмарр бросает письмо: «Мать-настоятельница передает вам от всех недавно принявших постриг монахинь католической церкви Бронкса благодарность за их одеяния. Они будут поминать вас в своих молитвах».
– Как любезно, – искренне говорю я.
– Лючия, напишешь матушке ответ, хорошо? Скажи ей, что я заказываю молитву о том, чтобы мои волосы не выпадали. Сегодня утром я увидел у себя на затылке плешь. Она маленькая, но может увеличиться, а я слишком себе нравлюсь, чтобы спокойно к этому относиться, – поглаживая себя по голове, крутится у трельяжа Делмарр. – Есть какой-нибудь специальный святой, который занимается вопросами облысения?
– Не смотри на меня. Я не разбираюсь в святых, – смеется Рут.
– Сомневаюсь, что таковой существует, но я уверена, что можно просто помолиться, если дело совсем плохо, – предлагаю я.
– Тогда впиши туда и Харви, – говорит Рут. – Они молятся за евреев?
– С чего бы это им не молиться?
– Тогда напиши им, чтобы просили Бога за Харви, потому что плешь на его макушке уже размером с почтовую марку. Но это не страшно. Я сказала ему, что буду любить его, несмотря ни на что.
– Так оно и будет, когда ты выйдешь замуж, – прислоняется к стене Делмарр. – Поэтому я предпочитаю оставаться холостым. Разве честный человек смог бы, стоя перед огромной толпой, обещать, что в болезни (фу!), в нужде (шутники!), в любых обстоятельствах никогда не нарушать свое обещание? Брачные клятвы – словно документ, удостоверяющий твое ничтожество. Как можно верить, что человек, за которого ты выходишь замуж, останется с тобой до самой смерти, каким бы идиотом ты ни был? И последнему дураку ясно, что хорошее дело браком не назовут.
– Прошу вас, давайте сменим тему, – весело говорит Рут. – Я ведь почти вышла замуж.
– Лючия, я сегодня обедаю вместе с Джоном Тальботом. Хочешь пойти со мной?
Прежде чем мне удается произнести хотя бы слово, входит Джон. На нем черный
– Так ты идешь? – еще раз спрашивает Делмарр.
– Не могу. У меня другие планы. – Я любезно улыбаюсь Делмарру, но на самом деле мечтаю свернуть ему шею. Не хочу я сопровождать его на деловой встрече, только не с Джоном Тальботом.
– Хорошо, без проблем, – мимоходом говорит Делмарр.
Джон замечает свое имя, написанное мелком.
– Кто-то хотел отправить мне послание? – указывая на лист бумаги, говорит он.
Мы с Рут смотрим друг на друга с тревогой. Делмарр глядит на стол.
– О, это я. Попросил Рут написать, чтобы не забыть о ланче с тобой.
Мы с Рут думаем об одном и том же: Делмарр – как первоклассный боксер, который работает в высокой стойке, никогда не пропустит даже самый молниеносный удар.
– Как поживаешь, Лючия? – улыбаясь, спрашивает Джон.
– Прекрасно. Вы знакомы с Рут Каспиан?
– Да, мы познакомились в отделе «Украшения для дома». Помните? Рад вас снова видеть.
– Спасибо, – с улыбкой говорит Рут. – Я тоже рада.
Делмарр уводит Джона. Как только они уходят, Рут облокачивается на рабочий стол:
– Он изумителен, – вздыхает она. – Зубы даже белее рубашки.
– О таких говорят: «Он выглядит, как кинозвезда», – соглашаюсь я.
– Возможно, у вас что-то и получится. Ты тоже у нас красавица. А моя тетя Берил всегда говорит, что деньги притягивают деньги, а красота – красоту. Конечно, когда она выпьет, то добавляет, что бедняки женятся на беднячках, а некрасивые мужчины выбирают некрасивых женщин. – Рут наливает себе чашечку кофе из своего термоса. – Теперь угадай, каков из себя дядя Милт, муж моей тетушки?
– Красивый?
– Нет. Бедный.
Делмарр так и не возвращается. Около четырех часов вечера секретарша из бухгалтерии передает нам записку, в которой он сообщает, что будет в понедельник утром, потому что ему срочно нужно на встречу. В этом нет ничего необычного. Вне магазина мы проводим довольно много времени, когда нас отправляют посмотреть, что нового появилось в салонах тканей, магазинах готовой одежды, галантерейных лавках. Я сгораю от нетерпения, настолько мне хочется выспросить у Делмарра все о Джоне Тальботе, и вот теперь мне придется прождать все выходные.
Я сажусь в автобус, размышляя, как проведу субботу и воскресенье. В воскресенье свадьба Рут, а завтрашний день я буду сидеть в своей комнате и наслаждаться новыми обоями. А еще у меня есть книга «Мистер Блендингс строит дом своей мечты», и мне хочется побыстрее начать ее читать. А еще к востоку от Пятьдесят восьмой улицы открылся новый обувной магазин, в который я намереваюсь заглянуть. Я выхожу из автобуса и поворачиваю с Седьмой авеню на Коммерческую улицу. Над нашим крыльцом горит фонарь, свет которого почему-то действует на меня успокаивающе.