Люди Богов Ведают
Шрифт:
– Постараюсь...
Оба чувствовали, что говорят не то, что хотелось бы сказать, что нужно было сказать. Но каждый ждал первых слов от другого. А еще им казалось, что если скажут эти слова, обязательно нужно их продолжить, закрепить, иначе они повиснут в воздухе...
– Девушка, заходите же уже, сейчас отправляемся.
Голос проводницы вернул их в реальность. Глаза Жени наполнились ужасом, и она произнесла те слова, которые никак не решалась сказать:
– Я люблю тебя! Я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь! Я буду ждать тебя и надеяться! Ты - это смысл всей моей дальнейшей жизни! Не отнимай ее у меня вместе с надеждой!
–
– эхом отзывался Алексей.
Состав мягко сдвинулся с места, Женя успела заскочить в вагон, ее сразу оттеснила в глубь тамбура недовольная проводница, но она все же смотрела на Алексея поверх головы проводницы. А Алексей шел за вагоном и смотрел Жене в глаза растерянным взглядом. Он бы шел и шел, бежал бы и бежал за вагоном, если бы не закончился перрон, с которого он едва не упал, только тогда он остановился, проводил взглядом последний вагон и повернул назад. Сначала на глаза стали наворачиваться редкие слезы, потом они покатились по щекам, а когда он машинально, на "автопилоте" вошел в метро, его стали сотрясать рыдания. Он вдруг подумал, что потерял единственного близкого ему человека, оставшегося после смерти матери. Он стоял у стены и рыдал, не обращая внимания на прохожих, которые проносились мимо него...
Город жил, город торопился жить, и ему не было никакого дела до плачущего немолодого человека, прислонившегося к стене в переходе метро...
______________________
А что Женя? Потеряв из вида Алексея, она, как в тумане, дошла до своего места и села у окна. Она смотрела в окно, но ничего не видела, слезы ручьями текли по ее щекам и уже капали с подбородка. Она не слышала, что ей говорили соседи по купе, в ушах в такт стуку колес звучали только последние слова Алексея: " Люблю тебя... люблю тебя... люблю тебя... люблю тебя..." Так она просидела до самой ночи и легла только тогда, когда все в вагоне уже спали. Но не спала, лежала с открытыми глазами, из которых нескончаемым потоком все лились и лились слезы.
Утром, когда поезд подошел к вокзалу ее города, Женя уже не плакала - и слезы когда-то заканчиваются. Ее никто не встречал. С огромным букетом разноцветных роз (она увезла все цветы, что дарил ей Алексей, а на прощание он купил ей еще букет уже темно-красных) она приехала домой, поставила все цветы в сухую вазу, так как они уже начали подсыхать, потому ставить их в воду было уже бесполезно.
Еще в поезде утром она получила от Алексея смс-ку, что он уже скучает, вечером уезжает домой, но думает, когда и, главное, как организовать следующую встречу с ней. Весь день они переписывались смс-ками, пока он не выехал, и не пропала связь.
А на следующий день снова потянулись будни, работа, какие-то заботы и хлопоты, но мысли Жени были все еще там, в Москве. Как не тяжело было расставание, но все же все отметили ее помолодевший вид, блеск в глазах, задор, словно она сбросила не менее тридцати лет. Все, кто знал, куда она ездила, тормошили, расспрашивали, что и как, и каков результат ее поездки, будет ли продолжение. А она смеялась, говорила, что "все супер", и что она счастлива, не удовлетворяя излишнего чужого любопытства. Только дочерям она рассказала все без утайки, и хорошее, и плохое, так как они были единственными ее настоящими подругами.
Три недели промелькнули быстро. Алексей почти каждый день,
Но ровно через три недели, утром, когда Женя, как обычно, после легкого завтрака и кофе, закурила сигарету, ее вдруг резко стошнило только от одного запаха табака. Такое у нее бывало только при беременности. Но сейчас она была в недоумении.
"Этого просто не может быть!"
Дело в том, что хотя Жене еще не исполнилось пятьдесят, но она уже, как сама говорила, была "чистенькая", "сущая девочка". Климакс, который терзал ее на протяжении трех лет приливами и отливами, головокружениями и приступами внезапной слабости, нерегулярными менструациями, наконец, успокоился и два года ничем себя не проявлял. А забеременеть в этот стабильно "пустой" период считалось нереальным. Поэтому в первый день встречи с Алексеем, когда она увидела в тумбочке гостиницы презервативы, она резко заявила Алексею:
– Это зачем? Что, заразиться боишься?
– Наоборот, о тебе беспокоюсь, чтоб не было нежелательной беременности.
– Беременности не будет, я уже "отрожалась", у меня климакс.
– Конечно, редко, но все же и при климаксе случается. Ты мне, как доктору скажи: давно он у тебя, в чем выражается?
– А ни в чем уже не выражается. Я два года совершенно свободна ото всего: и от менструаций, и от всяких "побочных эффектов".
– Да? Но все же лучше подстраховаться.
– Ну, уж нет!
– заявила Женя.
– С этими "резинками" ко мне лучше не подходи. Говорю сразу, чтоб потом не обижался.
– Да что же ты так негативно к ним относишься?
– Извини, может, это "бзик", но они у меня ассоциируются с проститутками и заразой. Беременности не будет - гарантирую. Но если будешь настаивать, значит, не доверяешь, опасаешься. Тогда сразу настраивайся на целомудренные отношения.
– Хорошо-хорошо. Не буду настаивать.
– Тогда я их сразу выброшу!
Этот разговор Женя вспомнила сейчас, но все равно мысль о беременности была для нее абсурдной. Она решила, что "что-нибудь не то съела", потому что приступы тошноты больше не появлялись. И все же в течение дня она почти не курила, опасалась, что ее реакцию увидит кто-то посторонний и расценит "не так". Да и курить особо не хотелось?! Что тоже было странно. Порой, когда заканчивались сигареты, Женю начинал терзать "наркотический голод", потому она всегда носила в сумочке запасную пачку сигарет, даже если брала с утра новую, еще не распечатанную, мало ли что, может, разнервничается и будет часто курить, или кто-нибудь "расстреляет" всю пачку.
Весь день она ходила под впечатлением мысли о беременности, прислушивалась к себе, к своим ощущениям, но ничего особенного не находила, стала рассеянная, все думала, думала...
"А вдруг все же... Так я рада или не рада?.."
В конце концов, к вечеру она решила:
"Ну, конечно же, рада! Вот это подарок!!!"
И уже стала сожалеть, что больше нет никаких признаков, даже почувствовала разочарование. Ей страстно захотелось оказаться беременной и родить себе маленького Алешеньку или... Викуленьку, или и того и другого.