Люди, Бооги и Монстры

MandoDiao

— У тебя в семье кто-то пил? — он сложил руки на груди.

— А какая тебе разница?

— У меня мать. Отец нас бросил, когда мне было девять, и ее это сильно подкосило. А у тебя кто? — спросил Бен, будто не слыша.

Ньявес посмотрела на него с сомнением и отвернулась.

— Отец. И слушать по двенадцать часов, как этот старый мудак Дудек гордится, что вытащил свой зад из запоя и обрел вторую, духовно полную жизнь уже просто, — она вдохнула, чтобы зарычать, — невыносимо, блять!

— Что он

сделал? В смысле, твой папаша.

— Ты не подумай чего такого. Не насиловал, даже руку не поднимал. Просто напивался как свинья. У меня младший брат есть, в колледже учится. Мать ради нас двоих жилы рвала, на трех работах пахала, а этот урод месяц работал, а потом его выкидывали за прогулы. То, что Дьюи в завязке, это конечно, хорошо, но жизни дочерям он все равно испоганил.

— Мне жаль. Но Дудек не самый плохой инструктор, уж поверь.

— У тебя же был Купер, я слышала, что он под дозой на смену выходил.

Похоже, слухи в участке переносились со скоростью звука. Ньявес неделю не успела отработать, как уже была в курсе.

— Ага, так что я дам тебе совет на личном опыте. Дудек не должен тебе нравиться, ты не обязана его уважать, вы можете не быть друзьями и не жарить вместе барбекю по выходным. Главное, что ты должна знать, выходя на смену, что твой напарник прикроет тебе зад, чтобы ни случилось. На Дьюи можно положиться, и, хоть я от него тоже не в восторге, пошел бы с ним на смену без вопросов. Хотелось бы мне сказать, что мой новый напарник такой же, но, честно говоря, понятия не имею. Так что тебе повезло.

Сандра ничего не ответила, выкинула пустой стаканчик и отлипла от стены.

— Подумай на этим, — добавил Бен и пошел обратно.

— Эй, — вдруг крикнула ему Ньявес, и он обернулся. Ее лицо стало мягче, и она слегка улыбалась уголком рта. — Не хочешь выпить сегодня? После смены?

Бен улыбнулся в ответ и кивнул.

— Можно. Но если ты собираешься снова жаловаться на Дьюи, ты угощаешь.

~~~

— Я скучаю, когда, — зачитал Алекс, держа над бумажкой карандаш и облокотившись на открытое окно патрульного форда виктория. — Когда мать читает мне нотации, когда политики болтают с телека, когда на смене ни черта не происходит.

— Вот зря ты так, — Бен за рулем покачал головой. — Говорят же, для тех, кто был в Афгане, никогда не будет слишком тихо. Надо радоваться, что никого не убили или не ограбили.

— Ну давай, твой вариант. Я скучаю…

— Когда напарник нудит мне в ухо, — ухмыльнулся Бен.

— Иди в жопу. Что тут следующее? Мне трудно забыть. — О’Доннел тут же черкнул пару строк. — Это проще простого.

— Что?

— Вчерашнюю девчонку, конечно. Так жалко ее, пиздец. А тебе нет?

Бен скривился, как от зубной боли.

— Меня больше напрягало, что у Вальдеры кран не закручен и постоянно капала вода.

—

Ты псих, — нахмурился Алекс. — Я еду с психом.

— Ага, и будешь ездить еще долго, — Бен ухмыльнулся. — Слушай, если ты собираешься писать все как на духу, от меня-то не требуй. Мне уже хватило мозгокопаний на всю жизнь.

— Ну, как знаешь. Что, так и написать? Бен Шерман, не могу забыть, как одна из жертв налажала с сантехникой?

— Напиши.

Алекс хохотнул и что-то написал, но Бен не стал всматриваться в ответы.

— Когда я вижу подростка… я думаю, фигли он не в школе. А ты?

— Думаю, нет ли у него ствола под футболкой.

— Бля, Шерман, ты точно больной, — заметил Алекс, постукивая карандашом по планшету.

Бен косо глянул на О’Доннела и пожал плечами, выворачивая на бульвар Венеции и следуя дальше по маршруту.

— Ты просто здесь мало отработал, парень. Поверь мне. К концу месяца ты будешь такой же.

— Нервный?

— Осторожный.

— Мне очень хочется… чтобы Энн согласилась пойти со мной на свидание, — с ходу закончил Алекс, и Бен с сочувствием спросил:

— Ты ведь понимаешь, что раз она тебя избегает уже месяц, то взаимности тут не жди.

— Знаю, — вздохнул напарник, — но разве так сразу разлюбишь? Я ей пьяным даже писал, в любви признался, потом так стыдно было, кошмар. Да и хер с ней, я о ней всю ночь думаю, не хватало, чтобы и я здесь ныл, как сопляк какой.

— Ты и есть сопляк. Влюбленный сопляк.

— Ой, спасибо, Шерман. Твое утешение выше всяких похвал.

— Всегда пожалуйста. Ладно, моя очередь, — они остановились на светофоре. — Мне очень хочется, чтобы закончился дурдом с тренингами, и от нас отъебались.

О’Доннел сел удобнее, встрепенувшись.

— Кстати, да. Как там продвигается у вас с Купером? Я смотрю, вы между собой парой слов перебросились всего. В любовном гнездышке у роз выросли первые шипы?

Бен не мог сказать, что Джон у него ночевал, и тем более, что за утро они успели надоесть друг другу хуже горькой редьки. Купер с похмелья был даже хуже, чем пьяный или обдолбанный.

— Терапия не исправит того факта, что Купер первосортный говнюк.

— У него отец сегодня умер, я бы тоже вел себя не лучше.

Бен был рад, что они только тронулись со светофора и форд не успел набрать скорости. Он притормозил и пропустил внезапно появившегося из кустов пешехода.

— В смысле?! А ты откуда знаешь?

— Его Дьюи спросил, когда ты отошел утешать Ньявес. Ты, кстати, ее телефончик стрельнул? — подмигнул ему Алекс. — Огонь баба.

Но Бен его не слышал. Так вот что за звонок был перед выходом из дома — наверняка, звонили из тюрьмы, и вот почему Джон потом вел себя как распоследний мудоеб. Ну бля, шикарно. Сказать же не мог, да?