Люди Быка
Шрифт:
– «Я тоже. Пока еще».
– «Тогда стой спокойно!» – потребовал Семен.
Ответ можно было перевести примерно так: «Отстань, угомонись, займись чем-нибудь полезным». Рыжий отвернулся, выломал хоботом приличный пучок веток и принялся запихивать его в рот. Семен обошел мамонта по кругу и насчитал три торчащих в нем стрелы. Четвертая просто запуталась в шерсти и висела на боку. Прикинув толщину слоя этой самой шерсти, шкуры под ней и длину древка, человек пришел к выводу, что, скорее всего, они если и пробили кожу, то наконечники сидят в слое жира – вряд это опасно. Сомнение вызывала стрела, торчащая из нижней части бока: «Неужели пробила брюхо?! Этого хватит, чтобы мамонт начал загибаться от перитонита? Этакая живая гора может умереть от укола маленькой тонкой
Зачехленным клинком пальмы Семен попытался раздвинуть шерсть возле стрелы. Ее оказалось неожиданно много, и рассмотреть он ничего не смог. Легонько стукнул по древку стрелы, потом чуть сильнее. Оперенная палочка упала на снег, оставив наконечник в шкуре. «И всего-то, – облегченно улыбнулся Семен. – Повезло тебе, парень! И с меня хоть одна забота долой – меньше совесть будет мучить. Но чего это ты?»
Мамонт действительно забеспокоился – перестал ломать куст, поднял хобот, переступил ногами, поворачиваясь в сторону. Семен зашел спереди, стараясь держаться на приличном расстоянии от бивней. Попытался встретиться взглядом.
– Ты чего? Больно, что ли?
Ответа человек не получил, но почувствовал нарастающее раздражение зверя.
– Да нет там у тебя ничего! – заверил Семен. – Считай, что комар укусил! Они ж издалека стреляли! И вообще, наверное, их стрелами твою шкуру не пробить!
Мамонт как бы не слышал его, хотя ментальный контакт не прервался. Его злоба усиливалась, и Семен всерьез забеспокоился:
– Прекрати! Все же в порядке!
– «Идут…»
– Кто?
– «Они…»
Человек сообразил, что мамонта интересует что-то другое, и торопливо повернулся лицом к слабому ветру. Они действительно шли: вдали цепочкой вышагивали пять быков. Кажется, на них были всадники. Двигались они явно по направлению к «укреплению» из нарт. Правда, были от него еще далеко.
– «Поубиваю гадов!» – принял Семен невнятную мысль животного. Мамонт шагнул вперед – прямо на него.
– Нет! – сказал Семен. – Они не нападают!
Мамонт, кажется, понял, но сделал еще шаг вперед.
– Не нападают! – стоял на своем человек. – Их слишком мало! А нападут – сами справимся! Без тебя!
– «Поубиваю гадов… – чуть спокойнее выдал мамонт и попросил: – Уйди, перестань мешать!»
– Нет! – категорически отказался человек. – В конце концов, это сначала мои враги, а потом уж твои! Значит, я первый. А ты – за мной!
Ответ не был отрицательным – скорее просто неодобрительным. Воспользовавшись этим, Семен развернулся и, отталкиваясь древком пальмы, с максимально возможной скоростью двинулся навстречу каравану. Метров через тридцать он оглянулся – Рыжий шел за ним. Всадники, вероятно, заметили это движение и остановились. «Сволочи! – ругнулся Семен, – Могли бы и поближе подъехать! У меня же лыжи не беговые, а этот волосатый слон, того и гляди, на пятки наступит! Это, получается, я на своих самодельных „дровах" в такую даль должен чапать?! И вообще, на фига я это делаю?! А что, собственно говоря, надо делать? Идиотизм какой-то…»
Когда «бежать» осталось метров двести, Семен остановился и повернулся к своему спутнику:
– Стой! Дальше я сам! Один! Видишь, они не двигаются?
Мамонт был явно недоволен, но остановился.
– Не лезь в наши человечьи разборки! – вздыбил эмоциональную волну Семен. – Неужели не понимаешь, что для тебя и для твоих «плохие» двуногие опаснее любых саблезубов?! Дружи с «хорошими» двуногими, подпускай к ним детенышей, а от «плохих» просто держись подальше! И вообще…
Семен «грузил» мамонта, наверное, несколько минут. Он, собственно говоря, не столько хотел наставить его на путь истинный, сколько сам желал перевести дух и хоть немного просохнуть от пота. Когда же он оглянулся, то увидел, что расклад изменился: четверо всадников спешились и стояли на месте. Их быки нарушили строй и рыли копытами снег. Пятый же медленным шагом двигался прямо к Семену.
– Видишь, он один! – сказал человек мамонту. – Он не нападает. Может, он другой?
– «Нет, –
– Перестань! – рассмеялся Семен, кое-как расшифровав полученный мыслеобраз. – Просто от них ото всех одинаково анашой воняет!
Кажется, незваный союзник аргумент принял – опустил голову, двинул туда-сюда бивнями, разворошив снег, и стал выщипывать хоботом показавшиеся пучки сухой травы. Семену осталось утереть пот с лица, принять гордую позу и ждать.
Бык остановился перед ним метрах в пяти.
– Здравствуй, Брат-Мамонт, – сказал Танлель. Предводитель стада легко спрыгнул на снег, вынул изо рта трубку и хрипло взвыл: – «…Я на лампочке сижу-у! Обкурился как хочу-у!..»
– Приветствую тебя, Брат-Бык, – усмехнулся в ответ Семен и зарычал на предельно низких тонах: – «…Забива-аю косячо-ок, чтобы взял меня торчо-ок!»
Контакт состоялся, и Семен продолжил, чуть повысив тональность:
– Далековато забрело твое стадо! Разве ты забыл?!
– Я все помню, Мамонт! – скривился в виноватой улыбке старейшина. – Стадо не переходило реку. Со мной пришли лишь воины. Нас привела сюда жажда крови. Мы утолим ее и вернемся обратно.
– С каких это пор люди-быки пьют кровь?! – изобразил изумление Семен. – Давай, брат, рассказывай!
Танлель рассказал, и Семену осталось лишь удивляться, до чего тесен этот бескрайний и сравнительно малолюдный мир. И опять во всем виноват оказался именно он.
У тигдебов, как выяснилось, тоже бывает подобие осенних саммитов. В том смысле, что существует район, где стада пасутся в непосредственной близости друг от друга. Быки и люди ходят друг к другу в гости. У первых все просто – кто кого перебодает, тому и достанутся чужие коровы. Люди развлекаются более разнообразно, в том числе выпендриваются друг перед другом качеством имеющейся анаши: у кого эта травка волшебней, тот и молодец. Конечно же, Танлель не удержался и похвастался не только новым курительным приспособлением (трубкой), но и угостил братьев-предводителей «счастливым дымом». С трубками обошлось все благополучно – началось поголовное освоение их производства. С опиумом же получилось хуже. Он так понравился предводителям, что они только его и курили, пока у Танлеля не иссяк скудный запас. Большинство с этим смирилось и перешло на анашу. А вот предводитель Идущих Впереди Танлелю не поверил и стал требовать провести с ним обмен наркотиками. Ничего из этого не вышло, и расстались они почти врагами. Это «почти» исчезло после того, как в начале зимы Идущие совершили набег на ставку Танлеля. Защищать ее было почти некому, поскольку воины ушли с быками на поиски зимних пастбищ. Никакого «счастливого дыма» бандиты, конечно, не нашли и от обиды забрали общественные запасы анаши, а всех отловленных женщин изнасиловали. Если последнее деяние можно было хоть как-то понять и простить, то первое не лезло ни в какие рамки приличий народа тигдебов. Друзья, конечно, не оставили ограбленных в беде и поделились своими запасами, однако «сохранить лицо» Танлелю можно было, лишь отомстив соответствующим образом. Вместо нормальной человеческой (бычьей) разборки, Идущие совершили очередную подлость – откочевали на земли, которые, как они знали, клан Танлеля считает для себя запретными. Последнему ничего не оставалось делать, как тоже провести часть быков-воинов по льду замерзшей реки. Поняв, что номер не удался, Идущие согласились наконец бодаться по-человечески и даже место определили – вот в этой долине. Только в дело вмешались люди-мамонты и накрутили Идущим быкам хвосты. Зачем-то…
– Как зачем?! – удивился Семен. – Они мамонтов бьют!
– Странно… – сказал Танлель и некоторое время размышлял, теребя бороду. – А-а, понял! Это им понадобилась сила мамонтов для сражения с нами!
– Мамонты никому не дают свою силу, – поучительным тоном сказал Семен. – Только берут.
Когда Танлель и его люди удалились, Семен обратился к Рыжему:
– Я ни за что не смогу объяснить тебе, чем одни двуногие отличаются от других. Я и сам это не всегда понимаю. Разобраться в людях могут только люди. Для этого, в основном, мы и нужны ВАМ.