Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам
Шрифт:
— Я верну папу! — воскликнула Ют. Ивонет с испугом посмотрела на дочь. Девочка была полна решимости. — Я пойду на гору предков, найду его и приведу домой.
— Ют, разве ты не понимаешь? — прошептала девушка, смотря на зашедшего в комнату Раймунда. Мужчина вел Эрну под ручку. Они уже надели черное. — Когда человек уходит, он не может прийти обратно. Это зовется… ну ты знаешь.
Гнев обуздал Ют.
— Пусть они сами не приходят, но я верну папу! Верну! — закричала Ют. Раймунд и Эрна переглянулись.
— Это как ты хочешь воскресить мертвого? — спросил
— Ют просто не понимает. — Ивонет виновато глядела на Раймунда. — Не сердись. Всё нормально. Я объясню ей.
— Объяснишь что? — завопила Ют. — Что ты хочешь быть с этим, а не с нашим папой? Что ты не хочешь к нему? Зачем ты говоришь о папе так, будто он ушел навсегда? Мы будем с ним! Будем с ним скоро!
Ивонет от страха прикрыла рот ладонью.
— Я не говорила об Анико… я говорила о малыше Гоззо, — произнесла женщина. — Сегодня его не стало… с нами. И мы провожаем его в последний путь.
— Он куда-то уезжает? Зачем? Оставьте его здесь!
— Так, деточка, — снова вмешался в разговор Раймунд. — Ребенок умер. Понимаешь, мертв? Слабенький был, болел, мало ел, замерз ночью и умер. Его сегодня закопают в землю. И всё. Это называется похороны. С твоим отцом делали то же самое. Неужели не помнишь?
— Раймунд, перестань. Ты ее травмируешь. — Взгляд Ивонет стал злым.
— Мой отец на горе предков! — закричала Ют и выбежала на улицу. — Я вам докажу! Я всем вам докажу!
Раймунд сделал глубокий вдох, вышел за девочкой и притащил ее обратно за руку. Ивонет с ним поругалась. Женщине не нравилось, что партнер вмешивается в воспитание ЕЕ ребенка. Ивонет намекала Раймунду, что справится сама. Мужчину же раздражало, как девочка ведет себя, как говорит со взрослыми. В конце концов, это его дом! Также Раймунда возмущала позиция возлюбленной. Спустя год смерти Анико Ивонет не может объяснить дочери, что отец умер и что значит смерть. Вместо этого рассказывает какие-то сказочки про небеса да горы. Ивонет на это ответила, что сотни раз объясняла всё Ют, но та просто не понимает. Раймунд предположил, что, видимо, девчонка совсем глупа. Пара вконец рассорилась. Раймунд ушел, хлопнув дверью. У Ивонет заболела голова. Эрна принесла девушке воды, затем проверила Ют. Девочка лежала на кровати и плакала. Старушка подошла к ней, погладила по волосам.
— Милая, — сказала она, — я уверена, глупых людей нет. И когда мы толкуем: «Не понимаю! Не понимаю!», мы просто не хотим понимать, потому что некоторая правда бывает болезненной. Но это не значит, что человек ее однажды не примет. Твоей маме сейчас очень тяжело. Попытайся это осознать. Не огорчай ее. Когда ты так себя ведешь, она страдает. Она и так болеет и…
— Она не болеет! — не своим голосом выкрикнула Ют. — Она притворяется, чтобы этот Раймунд о ней заботился!
— Я не верю, что ты так думаешь. Ты это только сейчас сочинила.
— Уходи от меня! Я не хочу тебя видеть!
Раймунд не выпускал девочку гулять еще два дня. Ют бесили эти взрослые, этот дом, эта пища. Девочка не наедалась здесь и скучала по яблокам и грушам,
— Лаура говорила, что мы не туда свернули. Мы пошли налево, к обрыву, а надо было направо. А еще она недовольна, что я поперся в такую даль один. Сказала, чтобы больше так не делал.
— Отлично! — воскликнула Ют. — Пойдем сегодня вдвоем.
И дети отправились в путь. Рельсы вели их всё выше и выше, кое-где исчезали под налетом земли и мха. Ют старалась идти по железной жердочке, сохраняя равновесие, но в сапожках это было не особо удобно. Чем дальше малыши заходили в лес, тем больше тревожился Макки. Он говорил, что здесь, вроде как, опасно, он тут раньше не гулял, не знает, кто обитает в этой местности. Ют сохраняла оптимизм, правда, пока не заметила эти огромные отметины на земле. Папа был хорошим следопытом и всегда знал, какой зверь мимо прошел. Ют понимала в охотничьем деле немногое, но такие лапы есть только у одного животного.
— Как думаешь, медведи же не ходят по рельсам? — спросила девочка.
Макки предложил вернуться, но Ют сказала, что этот медведь сейчас мог уйти куда угодно. Может, он как раз назад пошел, или вправо, или влево. В общем, уговорила Макки не сходить с рельс.
Тут дети услышали шорох. Притаились. Появился и источник шума. Чудак вышел из-за кустов и положил травку в мешочек. Нет, оделся он довольно-таки обычно — хороший плащик, слегка потертая обувь, удобные брюки. Но незнакомец был очень уж ухожен: длинные белые волосы и в них две тонкие косички; идеальные ногти; кажется, косметика на лице. А еще да — заостренные уши. В общем, не было в нем небрежности лесного жителя.
— А что вы тут делаете? — Девочка выбежала к незнакомцу.
Мужчина чуть не подпрыгнул от неожиданности, а затем посмотрел на ребенка презрительно и отвернулся.
— Пойдем, кажется, это человек, — сказал лешик подруге. — Они все такие.
Ют обиженно взглянула на Макки. Мужчина тоже скривился.
— Ты назвал меня человеком? — фыркнул он. — Я — эльф! — И побрел к следующему кустику.
Ют еще больше возмутилась. И этому не нравятся люди! Девочка подскочила к незнакомцу и противно улыбнулась.
— Эльфов не существует, — заявила она.
Макки подошел к ним.
— Я тоже не слышал ни про каких эльфов.
Мужчина распетушился:
— Да раса эльфов величайшая. Но откуда вам, жалким оборванцам, это знать? Вы ведь всего лишь стоите на железной дороге, построенной эльфами, вы… — Дети одновременно его перебили:
— Это не эльфы построили.
— Отстаньте от меня, дикари, — фыркнул чудак и ушел к следующему кустику.
— Конечно, мы дикари. — Ют подбежала к незнакомцу. — А вы — всего лишь представитель расы, которую никто никогда не видел, но которая любит присваивать себе чужие заслуги.