Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам
Шрифт:
— Чтобы жить и играть в гольф.
— Мне кажется, это маловероятная первопричина.
— Тебе кажется? — переспросил мужчина. — Кому тебе? Кто ты? Что делаешь в моем доме? Почему она ест мой дом?
— Ты не ответил на мой вопрос. Мы — никто. Просто шли мимо. А вот что из себя представляет хозяин пряничного дома? Вот это вопрос. Отвечай. Мне надо понять, что с тобой делать.
— Что со мной делать? — мужчина заволновался. — Что ты со мной можешь сделать?
— Не знаю. Но ты мне пока не нравишься. А стреляю я хорошо.
— Убьешь меня из-за этого дома?
— Нет. Просто мне кажется, что ты какой-нибудь ублюдок, который заманивать сюда детей, а потом, например, съедает. Другого варианта я пока не вижу. Может, ты мне поможешь его найти?
— Ты перечитался сказок. Людоедство уже не модно. К тому
— Будешь отвечать или нам оставить тебя здесь связанным?
Мужчина еще раз взглянул на подростка, потом на девчонку. Элеон еще ела его стол.
— Эх… Это сложно объяснить.
— А ты постарайся.
— Хорошо… Но начну с самого начала. Я — Туве Грин.
— Ты лжешь, — перебил его Ксандр. — Туве Грин не стал бы жить в лесу.
Элеон с подозрением посмотрела на брата и сказала то, до чего пленник не додумался бы:
— Ты знаешь его? И то, как он живет? Откуда? Ты с ним виделся? Наши родители были знакомы с ним?
— Нет, — быстро ответил брат.
— Ну Ксандр, расскажи!
— Тс. Продолжайте. Вы солгали.
— Нет, это не так. Я же говорил… Это сложно объяснить. Начну с начала. Опять. Я жил у Мора. Ну знаете, город такой — Мор, в Элевентине. Не важно. Сын рабыни. Отца не знал. Да и мать знал немного. Я был совсем маленьким, когда она умерла. Уже не помню ни ее лица, ни голоса, запомнил только ее сказки. В одной из таких был домик из пряников, леденцов, мармелада… А я ведь даже сахар не пробовал. И я просто загорелся тогда мечтой разбогатеть и построить себе такой дом. А однажды к нам в деревню приехал хозяин со своим другом, и этот друг увидел во мне потенциал мага. Уж не знаю, почему он его во мне приметил, но я разубеждать не стал. Этот человек выкупил меня и отправил учиться. Многие обожают эту Академию. Говорят: «Академия — это целая жизнь». Но для меня было иначе. Я не любил ее. Знал, что не стану хорошим магом, и сбежал. А дальше жизнь завертелась, закружилась. Я и сам не заметил, как мне стукнуло пятьдесят. Половина жизни, если не большая ее часть. У меня жена из знатного рода. Я ее не люблю. И она меня разлюбила давно. Пятеро детей. И внуки. Им до меня нет дела. Настоящих друзей я со временем поистерял: кто-то умер, кто-то разочаровался во мне, а в ком-то разочаровался я. Если подумать, я так многого лишился, чтобы достичь своего статуса. А жизнь опрятна и скучна. Мне не на что жаловаться. Просто счастья нет. Ни одной родной души на свете. И тогда я вспомнил о матери, ее сказках. Пожалуй, не было у меня человека родней, чем она. Поэтому в заброшенном лесу я построил пряничный домик в память о ней. Я прихожу сюда отдыхать. Об этом месте не знал никто, поэтому никто не тревожил меня пустыми разговорами. По крайней мере, до сего дня. Отрок, так я ответил на твой вопрос? Можешь меня развязать?
— А как еда не портится? — спросила Элеон.
— Магия. — Туве улыбнулся.
Ксандр молчал. Элеон заметила странное выражение на лице брата.
— Развязывай. Он безобидный.
— Спасибо, — сказал Туве то ли с иронией, то ли от всего сердца.
— Я бы лучше его не отпускал, — вышел из-за плеча Ксандра Хонг. — Ну и что, что не врет? Он ведь не сказал, что сделает с вами после. Никому не нравится, когда их похищают. И тем более людям с властью. Он вас не пощадит.
— Чего такой мрачный? — нахмурилась Элеон. — Тебе бы самому не понравилось, если бы тебя связали. Освободи его. Не будь дурашкой. — Она взяла со стола нож. — Или я его развяжу.
— Стой, нет, я сам. — Ксандр отобрал у сестры нож. Элеон пожала плечами.
— Да, прирежь его. Это будет правильно. Уж лучше ты его, чем он тебя. Если струсишь, он испортит вам жизнь. Вас на кол посадят. Даже не сомневайся. Ты же знаешь, куда бить.
Ксандр медленно подошел к Туве. Туве осторожно выпрямился.
— Ксандр, ты какой-то странный. Что с тобой? Тебе нравится его мучить? Ведь так нельзя. Или ты подразнить нас решил?
Мальчик перерезал веревку и отбежал назад.
Это был странный день и странное знакомство. На обратном пути Элеон только и говорила, что о Туве, какой он классный, что надо обязательно к нему зайти в следующий раз. Она играла в цепочку, которую ей подарил Туве. Ксандр молчал. Он слушал восторженные слова сестры, он слышал ругательства демона и молчал. Он думал, думал,
Госпожа Чёрные Крылья XX
А ведь любовь — великая сила. Зима подходила к концу, а Мэри Атталь выздоравливала. Боль, отчаяние, ненависть — Мэри решила оставить это. Ради себя, ради дочери, ради... Николас каждый день приносил супруге какую-нибудь забаву: вышивки, книги, заводные часы с птичкой. Всё, что угодно, лишь бы избавить жену от дурных мыслей. Он продолжил заботиться о ней, любить. И это сработало. Не сразу. Мэри много бредила, температура не спадала сутками. Но в какой-то момент больная начала замечать разницу между днем и ночью, говорить с дочерью, ей снова нравились наряды. Элеон впервые увидела в матери не безумную женщину, а довольно приятного человека. Мэри было любопытно всё: где жила дочь, кто ее друзья, какой у нее любимый цвет и размер ноги. Новоиспеченная мама возмутилась тем, что «ее Ксандр» оставил сестру непонятно где и непонятно с кем — таким она его точно не воспитывала. Была в ужасе от людей, которые пытались устроить над ее дочерью самосуд, и сказала, что во всем виноваты плохое образование и страшная пропаганда. Также Мэри не понравилась Академия. Женщина посчитала, что Элеон да и Ксандр зря туда поступили. Идея-то хорошая — школа, где учат колдунов — но во что ее превратили! Больше всего Мэри взбесил Юджин. «Таких монстров надо изолировать от общества! — говорила она. — Эта манипулятивная тварь из тебя все соки высасывала. Хорошо, что ты догадалась от него сбежать».
Семья часто втроем собиралась у Мэри. Она еще сама не выходила из спальни — болезнь изрядно подкосила молодую женщину. Элеон садилась на край кровати, Николас — обычно на тумбочку, они говорили о том о сем или играли в карты, как сегодня.
— Просто женщины не созданы для того, чтобы выигрывать. У вас голова по-другому устроена, — объявил Николас. Четвертая победа подряд.
— Ну конечно! — возмутилась Мэри и щелкнула мужа по лбу. — Нашел, кого выигрывать: бедную хрупкую женщину и девочку. Постыдился бы. Фи таким быть!
— И что ты слабой-то прикидываешься? Как проигрываешь, так слабая хрупкая женщина, тебе можно, а как я проигрываю, так человечество больше не нуждается в мужчинах, скоро воцарится матриархат.
— А что ты еще ожидал от слабой хрупкой женщины? — Мэри снова раздала карты и как бы невзначай спросила: — Ответ не приходил от НИХ? ОНИ сегодня не придут?
Николас нахмурился. Конечно, Мэри спрашивала о своих мальчиках. Николас написал им почти два месяца назад. Он знал, что никто не ответит.
— Нет. Я ничего не получал.
Мэри выглядела разочарованной. Николас начал отвлекать ее от плохих мыслей. Он очень хотел, чтобы жена поправилась, но буквально всё в этом доме напоминало ей о трагедии. И, честно говоря, Николас боялся, что, если сыновья придут, станет только хуже.
Сегодня был особенный день. В дом Атталей вновь приезжали гости. Мэри и Николас хотели, чтобы все знали — их дочь наконец-таки нашлась. Элеон немного волновалась из-за предстоящего события. Столько людей съезжается, чтобы посмотреть на наследницу Атталей. Собственно говоря, Элеон была в ужасе! Она боялась им не понравиться, боялась показаться глупой, невежественной или как-то опозорить родителей. В конце концов она даже не знала, как общаться с такими людьми. Юджин и его друзья были из элевентийской знати, Элеон не встречалась со знатью из Феверии. Николас и Мэри были первыми.
Мэри надавала дочери кучу советов, которые только с толку сбили. Во-первых, нужно знать, кто твои гости. Если это северяне, надо говорить с ними о том, какие прекрасные князья Рау. Если южане, то лучше вообще не упоминать эти имена. Если гости — колдуны, при них стоит обсуждать последние магические новинки, если люди — говорить о том, как же пoшла по своей природе эта магия и что эти прогнившие элевентийцы скоро с ней с ума сойдут, и придется, как сто лет назад, истреблять их. Толковала об этом Мэри около получаса, а затем добавила, что пригласила все эти группы. Усложняло дело и то, что в стране разворачивалась гражданская война, и на нее по-разному реагировали. Аттали старались сохранять нейтралитет в этих «семейных делах» короля и сына, как, впрочем, и многие другие семьи. Они требовали решить проблему миром. Как-то Элеон застукала отца, который хотел выкинуть конверт с дворцовой печатью.