Люди и чудовища. Том 2
Шрифт:
— Вместо того, чтобы молиться аватару своего бога, все жрецы Солнечного, все прихожане, все паломники будут молиться реплике, снятой с Темного мага. Молиться на образ одного из тех, кого они изо дня в день проклинают. Как вы полагаете, госпожа, Богиня оценит такую шутку?
Эвита молчала долго, изучая его так, словно только что увидела впервые.
— Полагаю, — сказала наконец, — полагаю, что такую шутку Серая Госпожа оценит точно. Но… Разве ты так уж похож на Каира?
Арон чуть
— Госпожа, как давно вы были в храме Солнечного? В любом его храме?
— … очень давно.
— Значит, ваши недавние слова о том, что я будто бы сошел с фресок Солнечного, оказались лишь удачной догадкой. Потому что — а я за последние годы побывал в немалом числе храмов и имел возможность сравнить — сходство несомненное. Отличия есть, но в мелочах — его верхняя губа была чуть полнее, на его носу была небольшая горбинка, его волосы вились сильнее. Но перед взятием реплики все эти детали можно поправить.
— Реплика копирует не только внешность, но и чувство магии, — задумчиво сказала Эвита. — Конечно та, что была снята с Каира тринадцать веков назад, уже потеряла свой Свет, он уходит первым, но твоя Тьма никуда не денется. Хотя, если провести тебя Вратами и сразу после этого снять реплику…
— Тьма и Свет уходят первыми, госпожа, а вот стихии остаются куда дольше, — перебил ее Арон подчеркнуто почтительным тоном. — Каир, как известно, был сильнейшим огневиком. Но чувство магии не станет проблемой. Если окажется, что стихийная магия все еще отражается в реплике, я могу скрыть свою Тьму, но оставить нужные стихии.
— Сможешь? На третьем уровне? — Эвита подняла идеальной формы брови.
— Смогу.
— И Тьма позволит прогнать себя вот так?
— Позволит.
— Мне… нравится твоя идея. Я дам тебе людей и средства, необходимых для подготовки этой… шутки. Если все удастся, останешься жив и приобретешь сильного союзника. — некромантка поднялась, подошла к выходу. Уже в дверном проеме обернулась к нему. — Если же нет… — и вышла, оставив угрозу висеть в воздухе.
Арон смотрел ей вслед, чувствуя, как гнев, тщательно сдерживаемый в течении разговора, стягивает кожу на скулах, кривит его губы в злой усмешке. За всю его жизнь по пальцам одной руки можно было пересчитать людей, которых он любил и уважал настолько, что готов был стерпеть от них даже угрозы, не желая за то сломать им шею. Но все эти люди были мертвы.
Да, он подготовит шутку в подарок для Серой Госпожи. Да, он сделает все, чтобы превратить некромантку в своего верного союзника. Но ни их первую встречу шесть лет назад, ни этот разговор он не забудет.
Реплика получилась идеальной, похожей на оригинал как две капли воды. По крайней мере, так казалось другим людям. Но Арон разницу ощущал — где-то глубоко, даже не на уровне Дара, а в своей крови, плоти и костях. Будто бы эта реплика — сделанная одним очень талантливым и очень бедным Светлым
— От художника ты, надеюсь, избавился? — Эвита по второму кругу обходила реплики, разглядывая, сравнивая. У них была еще половина часа до того, как реплику, снятую с Арона, нужно будет поместить на место оригинала, и Эвита пожелала — собственно, потребовала — посмотреть на то, что получилось.
Для обычного человека любая реплика выглядела как статуя в человеческий рост, раскрашенная так, чтобы полностью соответствовать внешнему виду человека. Но маги и жрецы видели исходящее от реплики сияние, подобное эррэ живого человека. Создавать реплики было особым, очень редким видом искусства, обычно удающимся только Светлым магам, и способных на такое высоко ценили. Но не тогда, когда этим Светлым магам приходило в голову закрутить роман с темной магичкой, а потом и вовсе сочетаться с ней законным браком и настрогать кучу детишек…
— Художник дал клятву молчания в храме Многоликого в присутствии старшего жреца — все, как положено.
— А не проще было его просто убить? — Эвита поморщилась.
— Проще, но слишком расточительно, — Арон пожал плечами. — Светлый-ренегат — это редкость, которой не стоит разбрасываться.
Эвита качнула головой, но спорить не стала.
— У тебя оказались интересные знакомства, мальчик. Настолько интересные, что ты не задействовал почти никого из моих людей. Светлые маги, поклоняющиеся Многоликому. Речные контрабандисты. Жрецы-отступники. Откуда?
— Один маг, два жреца, — скромно поправил ее Арон. — И всего лишь пятеро контрабандистов. Это просто, госпожа: у всех у них я еще давно обнаружил две общих черты — они ничего не боятся и очень любят золото.
Арон ценил полезных людей, бесстрашных и вместе с тем покупаемых. Предсказуемых. Очень ценил. И было их на самом деле куда больше, чем те восемь человек, которых он использовал для подготовки шутки.
— Хм… — Эвита вновь повернулась к репликам. Протянула руку к настоящей, но не коснулась. — Как полагаешь, сколько времени продержится наш обман?
— До тех пор, пока бог Солнца сам не явится в храм на Крае, — Арон довольно улыбнулся.
Эта шутка была пощечиной Солнечному, а потому, пусть не напрямую, но пощечиной всем Светлым. И, главное, Аларику Неркасу — Арону доводилось слышать, что Великий время от времени посещал самый известный храм Солнечного и молился там.
Арон приложил все силы, чтобы шутка удалась.
— Серая Госпожа осталась довольна нашим даром. Очень довольна, — Эвита шла по широкой садовой тропе, пританцовывая — будто бы под музыку, игравшую для нее одной — и выглядела искренне счастливой. Арон шагал почти рядом, но все же на полшага позади — само воплощение скромности и хороших манер — и слушал восторженный рассказ некромантки о празднике.