Люди с чистой совестью
Шрифт:
– Тринадцатый полк разбит под Тернополем.
– Разбит?
– облегченно выдохнул я.
– Яволь.
– Откуда вам известно это?
– Мне говорили шоферы. Они пешком пришли в Тернополь.
– Где они сейчас?
– Их пересадили на наши машины. Они работают на смену с нами.
"Попробовать схитрить, проверить".
– Вы говорите, третий и восьмой полки перевозили из Львова в Станислав?
– О нет. Я сказал - четвертый и шестой эсэсовские охранные полки.
– Где они расположены сейчас?
– Четвертый полк выехал из Станислава на юг. Село Рус...
– и он запнулся.
– Не помню точного названия. Оно начинается слогом "Рус"...
"Ты делаешь на этом "рус" передышку! Нет, я тебе ее не дам!"
– ...и остановился там?
– Яволь.
– А шестой?
– Кажется, остался в Станиславе.
– Попробуйте вспомнить название села.
Он честно рылся в памяти. Напряженно раздумывал. Даже испариной покрылась лысина. Виновато развел руками.
– Не могу вспомнить.
– Вы были в этом селе?
– Яволь. Два раза.
– Опишите мне его.
– В глубокой лощине большое село. Справа огромный лес. Слева и впереди - синие горы.
– Село у подножия Карпат?
– Да, да! Карпаты видны оттуда.
Я отошел в сторону, лег под елью, развернул карту и стал искать. "Вот зачем неизвестный еще нам генерал выматывал нас авиацией все эти дни. Тринадцатый эсэсовский полк, разгромленный партизанами, заставил его призадуматься. Уже наперехват, а не вдогонку бросает он свои полки. Пока что их два - четвертый и шестой. А сколько этого добра у него еще в кармане? Этого пока не узнаешь. Теперь выпытать, где, в каком селе остановился четвертый полк. Карта. Впереди на нашем пути в пятнадцати - двадцати километрах южнее Днестра областной город Станислав. Западнее его, огромным зеленым языком облизывая коричневые хребты Карпат, тянется лес. "Чарны ляс" - написано на карте. Поперек проходит красная артерия шоссейной дороги, по бокам - синие вены рек. "Быстрица" - написано на одной. Вокруг черная россыпь сел. Сколько их здесь? Двадцать один населенный пункт. В каком-то или во многих из них расположился четвертый эсэсовский полк. Он где-то здесь поджидает нас у предгорий Карпат. Какое же село начинается страшным для фашиста слогом "рус"? Ах, вот оно? Только немного по-старинному звучит это слово: не "рус", а "рос". Есть такое село Россульна. А рядом - Черный лес.
Снова подошел к австрийцу:
– Вспомнили название села?
Он опять виновато развел руками. Не сводя с него глаз, я спросил:
– Может быть... Россульна?
Обрадовавшись, он кивнул головой.
– Яволь, яволь! Россульна!
– Отведите!
– сказал я часовому.
Еще две-три минуты. Привел в порядок свои мысли. Не дойдя до штаба несколько шагов, я понял, что иду с радостной вестью. Наконец-то она появилась, немецкая пехота! Теперь не будет неизвестный генерал выматывать нам нервы. Теперь - в бой с этими полками!
Ковпак обрадовался не меньше меня. На радостях он даже приказал отпустить австрияка на все четыре стороны.
26
Самолеты к полудню отвязались от наших кварталов и стали бомбить западнее.
Ковпак и комиссар торопились. Впереди еще одна река - надо было ловить каждый миг короткой летней ночи. Сегодня мы сделали последний напряженный рывок.
В Черный лес, который зеленеет западнее Станислава! И хотя рядом
Это, может быть, новый партизанский край.
Еще днем, под вой самолетов, Базыма и Руднев, Ковпак, Горкунов и Войцехович с тревогой поглядывали на карту. Несколько километров южнее, параллельно Днестру, протекает Ломница - горная речушка с высокими берегами. Тропы и узкие дороги ущельями сбегают в долину. Мостов на реке нигде не было. Одни броды. Штабники отметили их на карте крестиками.
– Что будем делать, если немцы поставят у бродов сильные заставы? тревожно спрашивал Базыма несколько раз у комиссара.
– Значит, снова на прорыв!
– жестко прокартавил Руднев.
Сидевший задумчиво Ковпак повернул голову.
– Дило крепко запохаживает на "мокрый мешок".
– Только в отличие от припятского он гораздо меньше, - вымерил по карте Войцехович.
– Да, всего ширины - десяток километров.
– Не разгуляешься, - ворчал командир.
– Маневрировать в мешке негде.
– Да и некогда. Противник посильнее.
– Сколько его? Разведка?
Я ответил, что два полка изучены.
– А сколько их у него еще?
– Неизвестно...
– вслух подумал комиссар.
– Поглядим, что даст сегодняшняя разведка, и тогда решать будем. Ковпак хлопнул плетью по голенищу и пошел по лагерю - поглядеть на людей, потолковать с ездовыми.
По шоссейной дороге южнее реки весь день шло интенсивное передвижение противника. Машины быстро проносились мимо разведчиков. Выгружали солдат и скрывались в лесу... Было замечено несколько машин с пушками на прицепах. Враг, видимо, ни за что не хотел пропускать нас на юг.
В сумерках с группой Черемушкина по оврагу спустились в село, раскинувшееся на северном берегу реки Ломницы. У села еще днем разведчики нащупали брод. Следом за ними по дну оврага поползла колонна. Голова ее уже втянулась в узкие улочки села. В это время от берега ударила немецкая артиллерия. Немцы стреляли наугад, снаряды ложились и за селом и в селе. Но все же часть из них доставала по колонне; стиснутая ущельем, лишенная возможности двигаться, колонна на миг оцепенела.
– Остался только один выход - на прорыв! Я как можно быстрее! доложил я командованию.
Прорыв Ковпак и Руднев поручили восьмой, девятой, шестой, четвертой и третьей ротам и разведке под моим командованием.
Пока позади подходили повозки, а по огородам, проскакивая через ворота и заборы, подтягивались роты, мы изучали место, где придется вброд форсировать реку. Ритмично чередовались вспышки орудийных выстрелов на вражеском берегу, сопровождаемые воем снарядов и резкими взрывами у нас за спиной.
До сих пор мы еще не показывали врагу нашего "бога войны". Понаблюдав за гористым берегом противника, мы определили, что обстреливает нас батарея из четырех орудий. Яша Михайлик, командир пушки, ловкий артиллерист, подавил врага. Резво мигавшая смертельными вспышками южная гора удивленно замолчала. Только разрыв наших снарядов эхом и басовитым гулом отозвался за рекой.