Люди с чистой совестью
Шрифт:
Приключений никаких не было, и, проснувшись, я почувствовал себя бодрым и здоровым.
24
Еще один ночной марш на запад, и еще один день в степи, где только небольшие лесные пятачки. Рыскают над Тернопольщиной "мессеры", шарят по лощинам и лесочкам, сваливаются из облаков, обстреливают наугад села и скопления помольцев у мельниц. Но теперь им не найти Ковпака. Маскировка идеальная.
Мы знаем - начальство галицийского дистрикта серьезно обеспокоено нашим появлением. Но разгромленный тринадцатый полк уже не в силах преградить нам путь. Значит, нет больше
Начиная с рассвета до позднего вечера, беспрерывно сменяя друг друга, висит над нами эскадрилья "мессершмиттов-110". Они действуют то парами, то тройками. Одна пара кружится полчаса - час, нащупывает, выбирает цели, бомбит; на бреющем обстреливает лесочки. Они не видят нас и не знают, где, в каких кустах замаскирован наш обоз. Но пущенные наугад снарядики нет-нет да и выводят людей из строя. Особенно достается коням. Отбомбившись, звено уходит на запад. Тогда сразу зависает над рощицей корректировщик - "стрекоза". Через полчаса приходит новая тройка. И снова - то же самое.
И так весь день, пока сумерки не окутают галицкую землю...
Ковпак, расстелив свою шубу под кустом, исподлобья смотрит на беснующихся в небе "мессеров".
– Добре було Денису Давыдову партизанить. Его авиация не чипала. А хай бы отут покрутывся. А про маскировку той твий гусарын и не чув, мабуть? Ну, куды ты замаскируешься от того проклятого "костыля"? О, бачишь, хвоста задрав. Завис. Выглядае, чертяка.
Я как-то подсунул деду "Дневник партизанских действий" Дениса Давыдова. Оседлав нос очками, он долго и внимательно читал его. Затем вернул.
– Наче псалтыр. Про войну, а по-церковному писано. Не разберу разучився.
Но в самые трудные минуты он все чаще тревожит память своего предшественника и с подковыром дискутирует с ним:
– Как чертяка за тобой хвостом ходит. А боевая - як защучить в голом степу. Куда денешься? Не весело тоби буде, хочь ти и сам Кутузов будь. А не только Давыдов... Ага?
Ночь короткая, мимолетная. Всего пятнадцать - двадцать километров можно сделать под ее крылышком. Чуть забрезжит на востоке рассвет, и снова лопочет немецкая "стрекоза". Надо сидеть целый день в зелени листвы. Изматываются и к вечеру падают с ног охрипшие от ругани дежурные рот и батальонов. Их дело следить за маскировкой. Они весь день гоняют ездовых. Но те, даже под угрозой самолетов, водят своих коней к водопою.
А немецкой пехоты все нет и нет.
Это еще больше внушает нам тревогу. Ковпак и Руднев понимают, что нами уже заинтересовалось крупное немецкое командование. Неизбежен бой, серьезный бой. Хотелось бы, чтобы он был поскорее, пока не измотались в непрерывных маршах люди. Но, видимо, это понимает и тот, другой. Тот, по чьей воле воют над головой самолеты.
– Он выматывает нас авиацией, - задумчиво говорит Руднев.
– А может быть, определив наше движение в сторону Львова, он уже
– Милый мой, все это только догадки. Для того чтобы провести дальнюю разведку, нужна остановка. Хотя бы на день, на два. А останавливаться негде: степь и небольшие зеленые пятачки среди равнины.
Только на пятый день решено круто свернуть к югу. Мы уже вышли в район древнего Галича. Извилистой лентой петляет быстрый Днестр. Там, за Днестром, другая область - район Станислава. У Галича несколько мостов.
Воспользовавшись тем, что к вечеру самолеты оставили нас в покое, мы за час до сумерек взяли курс на местечко Большовцы. Боя не было. Только короткая перестрелка, и вот уже гремит по мостовой и тротуару наш обоз.
В километре от днестровского моста - остановка.
Разведка принесла не особенно утешительные вести. Мост охраняется. На нем слышна немецкая команда. Это либо местная полиция с немецкой жандармерией, либо какое-нибудь подразделение из дивизии СС "Галиччина". Ее формируют в Галиции "профессор" Кубийович и "генерал" Карманович. Это старые прожженные петлюровские волки. Они по заданию немцев в содружестве с бандитами и полицаями проводят мобилизацию в Галиции. Я уже вторую неделю регулярно читаю "Львiвськi Вiсти". Смешная газета, набитая всяческой дребеденью. Там и про брачные и коммерческие дела. И про "разрешение фюрера" галичанам иметь свою дивизию СС.
Разведчики доложили:
– На том, южном, берегу копают окопы.
– Устанавливают пулеметы.
Базыма сделал вывод:
– Немец только под вечер нащупал наше движение и подбросил на машинах войска. Значит, занимают оборону наспех.
Руднев скомандовал:
– Ударить по не успевшему окопаться врагу!
– Третьей роте в разведке двигаться по обочинам шоссе!
Базыма, при свете фонарика, нанес распоряжения на карту.
– Ударить огнем на фланги. Мост с этой стороны шоссе оставить свободным. Его брать кавалерийскому эскадрону. Так и быть - в конном строю!
– разрешил комиссар.
– Конная атака!
– Усатый торжествовал.
– Не мало будет, Семен Васильевич?
– тихо спросил Базыма.
– Охотников бери. Только быстро, не копаться!
Сегодня в авангарде третий батальон.
Комбат Матющенко до сих пор незаметно стоял позади начальства.
– Да где охотников наберешь?
– развел руками Базыма.
Матющенко кашлянул в рукав.
– А зачем тебе охотников, старик? Мой батальон в авангарде.
– Батальон? Многовато. Каша будет.
– Это дело поправимое. Дам две роты. Хватит?
Базыма молчал. Матющенко обратился к Рудневу:
– Разрешите, Семен Васильевич!
– Хорошо!
Матющенко хлопотал у своих рот. Приглушенная команда, и вот они бесшумно исчезают по левой стороне шоссе. Так же по правой растаяли и третья рота и разведка.
Комиссар смотрел на светящийся циферблат часов.
– Двадцать - двадцать пять минут нужно, чтобы пехота добралась по лугу к реке.
Через четверть часа дал знак Ленкину.