Люди с чистой совестью
Шрифт:
Тишина.
– А ну, выходи!
Опять тишина.
– Выходи! На мушке держу!
Осторожный треск сучьев. Сопение.
– Кто такие?
– строго спрашивает у соседнего куста Сердюк.
И куст отзывается дрожащим голосом:
– Люди-и...
– Вижу, что люди.
От кустов отделился человек. Несмело шагнул в нашу сторону. В робком его взгляде я уловил и любопытство.
– Ну, что вы за лю-у-ди? Признавайся!
– Доктор Циммер, - представляясь, сунул мне свою руку лысый, в лаптях, но при засаленном цветном галстуке человек. Огромные заплаты были
– Доктор?
Он сразу затарахтел быстро и радостно.
Чересчур правильно построенные русские фразы, но с небольшим акцентом подсказали мне: польский или чешский еврей. С высшим образованием, несомненно. Так и оказалось: двадцать лет назад он окончил в Праге медицинский институт, жил в Польше, в Западной Украине, занимался частной практикой. Был и зубным врачом и гинекологом.
– А хирургом?
– При этом вопросе в глазах его - мольба и испуг.
Что-то мне в нем понравилось: пытливые глаза, любознательность и волнение, от которого даже капельки пота блестели на огромной лысине.
– Как вы шли?
– Я уже давно к вам собираюсь, товарищ полковник. Мы уже третий день вокруг вас крутимся.
– И что же?
– А то, что я решился, наконец, пойти один. Все-таки нехорошо.
– Что же тут нехорошего?
– Мы же с вами соседи. А вы, можно сказать, перехватили наш обоз. Небольшой, всего одна подвода, - виновато укорял меня он, - но все ж таки! Как это у вас говорят: какой пароход, такое и плавание...
Вспомнил. Разведчики, возвращаясь как-то из бесплодных поисков по безопасной и незаметной тропе из-под Станислава, на опушке Черного леса обнаружили повозку без лошади. На возу были: два мешка свежих огурцов, несколько бутылок водки, колбаса, свежеиспеченный хлеб, медикаменты (правда, странный набор их еще тогда обратил мое внимание: тут были сплошь "штатские" медикаменты: от поноса, гриппа, капли датского короля), несколько батареек к карманным фонарикам и газета "Дас Райх" за первую неделю августа с передовицей доктора Геббельса. Я пожалел, что со мной нет моего переводчика - Миши Тартаковского. Он погиб в Делятинском бою.
– Это ваш "обоз"?
– улыбнулся я.
– А что ж тут смешного?
– обиделся доктор Циммер.
– Конечно, наш. А как же иначе мы могли бы жить в этом лесу?
– А кто вам доставляет все это?
– Нет, вы скажите лучше, увижу ли я свои товары?
– За огурцы не ручаюсь, водки и колбасы наверняка не увидите - они давно уже пошли в дело. Медикаменты могу вам вернуть. Они у медсестер. А это - пожалуйста, - и я протянул ему газету.
Дальше происходило что-то совершенно комическое: развернув газету и сидя на пне, как в кресле, доктор Циммер небрежно читал передовицу Геббельса и бегло ее комментировал.
Мы предполагали простоять здесь несколько дней. Пригласив соседа заходить в гости, мы с Сердюком пошли дальше. А через день доктор Циммер совсем перекочевал к нам в отряд.
– Я сказал своим, чтобы они уходили подальше от вас. Жаль все-таки было покидать насиженное место. Уже и шалаши были тут в кустах. Но для них так будет лучше.
– Почему?
– Вы же невозможно шумите!
Я опешил. Мне казалось, что я
Нет, определенно мне нравился этот доктор.
Но самыми ценными качествами доктора Циммера были не знание немецкого языка, и даже не его медицинские познания, а он уже приобрел в отряде практику: вылечил понос у двух-трех бойцов, объевшихся после голодовки в Карпатах, раненым он прописывал какие-то примочки и тут же учил медсестер, как их делать, - а то, что вместе с доктором Циммером в отряд перешла его обширная "агентура" из лесных деревушек. Вначале гуцулы, работавшие на доктора Циммера, опасались связываться с "политикой", но когда за нас поручился сам доктор Циммер, они стали ходить и по нашему заданию в Станислав.
После Карпат, где пришлось бросить все, по нашим партизанским понятиям, материальные ценности, мы очень неплохо устроились в Черном лесу. В штабе сохранилось достаточное количество денег. Мы давали марки и злотые, добытые при разгроме погранзастав в Зеленой и Рафайловой, и агенты Циммера приносили нам водку, колбасу и газеты. Затем стали носить медикаменты и сообщения, какие передвижения войск замечены в городе. А дальше вошли во вкус и стали заниматься настоящей разведкой.
"Теперь мы носим свою базу в карманах", - сказал бы Колька Мудрый, если бы он сейчас увидел доктора Циммера.
Когда питание нашей радиостанции стало подходить к концу, мы вспомнили о батарейках к карманному фонарю, найденных в "трофейной" повозке доктора Циммера. Выяснив у радиста Николая Смирнова возможность их использования для связи с Москвой, мы дали "агентуре" заказ: достать полторы тысячи таких батареек. Вместе с гуцульской "агентурой" в город стали захаживать и наши разведчики. Будь у немцев в Станиславе опытные контрразведчики, они схватились бы за эту нить. Вдруг во всем городе в один день во всех магазинах были закуплены батарейки, лежавшие там по году и больше.
Но в Станиславе, видимо, не было опытного контрразведчика. Николай Смирнов, радист, долговязый, с бритым юношеским лбом, который поцеловала немецкая пуля еще в Делятине, долго колдовал над сотнями батареек, мастерил из них нужные ему комбинации, пока, наконец, ему не удалось восстановить угасшую искру связи.
Проходил как-то мимо радистов. Чтобы не лезть под руку работающим в поте лица юным друзьям, спрятался за толстой сосной.
Николай достал антенну, попробовал на язык анод... и махнул рукой Анютке...
Я залюбовался ими. Радистка даже на ключе работала грациозно.
Долго стучала. Затем слушала. По ее сияющим глазам я увидел поймала Москву.
Через час, возвращаясь, я увидел Смирнова, сворачивающего антенну, и услышал, как Анюта шептала:
– Белка! Белочка моя!
– так ласково называла она свою радиостанцию.
Ребята докладывали:
– Товарищ командир! Передали ваш рапорт на Большую землю.
Доктор Циммер остался в отряде. И, вспоминая те веселые времена, когда еще Карпенко был с нами и наделял всех приходивших в отряд прозвищами, мы с Васей между собой прозвали в шутку доктора "маклером по агентурно-разведывательным делам".