Люди Солнца
Шрифт:
– Столько – дам. Но ни дня больше.
– Верни Стэнтоку наших коней и наши деньги.
– Двадцать пять фунтов? Я вычту из них то, что потратил на художника, гравёра, типографию, расклейщиков, – и то, что будет в остатке, верну.
Тогда Стэнток, крепко обняв Бэнсона, вышел. И вышел Дюк.
Через неполный час, на двух конях, имея двух запасных, взяли путь на Бристоль – Стэнток и посыльный Дюка. И Бэнсон был бы прав, что времени на какие-то действия по его освобождению не будет ни минуты, если бы в этот самый час не ввалился ко мне в каминный
– Бэнсон в беде!..
Дикий марш
Первой удачей было то, что Давид находился в «Шервуде»: он привёз учителя для детей, Гювайзена Штокса. Второй – то, что Алис в данный момент находилась в Бристоле, поскольку мастер каменщиков решительно настоял на скрупулёзном согласовании всех деталей строительства.
Джек немедленно был перемещён за стол. Вошёл привязавший лошадей его сопровождающий, Робин, бывший боец Вайера, и сел с ним рядом. Две кружки налиты ромом до половины, Джек пил, стуча зубами о металлический край. Решительно были удалены из зала женщины и дети. За столом сидели те, для кого принимать тяжёлые вести было обыденным ремеслом: я, Давид, Тай, Робертсон, Иннокентий, напротив них – Джек, Робин, Ярослав, Готлиб и Дэйл.
– Давид, – спросил я со своего тронного стула. – Ты те пистолеты, что спасли нас у Чагоса, не продал?
– Нет, – ответил он. – Лежат в цейхгаузе. Я ведь по торговым делам больше не плавал.
– Девяносто два пистолета, – быстро говорил я. – А сколько сможем быстро собрать надёжных людей?
– Ах, если бы Стоун и команда были бы здесь! – воскликнул разволновавшийся до красноты Иннокентий.
– Томас, – вдруг тихо произнёс Давид. – Если только спасение Бэнсона возможно, то оно не в пистолетах. Оно в бумаге.
– Объясни, – потребовал я.
– Другого выхода просто нет, поверь старому еврею, – вздохнул Давид, плотно прижимая к столу расправленные ладони. – Нужно взять самое ценное, что у нас есть. Мне на ум приходит только твой чёрный жемчуг. И мчаться в Лондон, к королю Георгу. При дворе очень любят две вещи: морские истории и подарки. Ещё не знаю как, но я пробьюсь на аудиенцию к Георгу и расскажу кучу пиратских небылиц, и поднесу ему жемчуг. Затем попрошу у него полного прощения для того, кто ему этот жемчуг послал: английского моряка Бэна Бэнсона. И только тогда, этим королевским указом о помиловании, если успеем примчаться в Плимут до казни, мы спасём Бэнсона.
– Прошу меня извинить, джентльмены, – вдруг подал голос Робин. – Но это вполне возможно. В казармы прибыл королевский прокурор, значит, хотя б пару дней будет расследование. Потом приготовления к казни. Церковные праздники, эшафот, согласование с магистратом, распределенье охраны – всё требует времени и даёт нам это самое время. Соберём ядро из самых надёжных людей. Будем мешать построению эшафота. Спаивать стражников. Похищать палача. Да при
– Кого возьмёшь с собой в Лондон? – быстро спросил я Давида.
– Хотя бы Робертсона, и довольно.
– Иннокентий! Оседлай им четырёх лошадей, самых выносливых, – приказал я. И, сморщив лоб, спросил у Давида: – Верхом выдержишь? Если ехать в карете – это дней шесть, а то и неделю…
– Выдержу, сколько надо, – заверил Давид. – Зад сотру до костей, но до Лондона домчимся в самое короткое время.
– Тай, – сказал я, вставая из-за стола. – Собирайся.
– А я? – удивлённо спросил Готлиб.
– Ты останешься здесь. Ни на шаг от Симонии чтобы не отходил. Приказ.
И пошёл, почти побежал наверх.
Вбежав в комнату, сказал ожидающей меня Эвелин:
– Мою дорожную одежду. Старые ботфорты. Пистолет. Крысу.
Раскрыв наш монетный сундук, выхватил из него атласный мешочек с жемчугом и побежал вниз.
Подойдя к столу, высыпал принесённое на его доски. Запрыгали и покатились чёрные жемчужины, и их стали ловить.
– Томас, – сказал Ярослав. – Я тоже поеду. И четверо со мной самых надёжных.
– Хорошо, – кивнул я ему. – Собирайтесь.
Вот так нежданно и властно судьба заставила меня отдать последние распоряжения домашним и подбросила в походное, хорошо «объезженное» седло.
Один!! Робертсон отправлялся с Давидом, Носатый был необходим в «Шервуде» для поддержания хозяйственной жизни. В отношении Готлиба я дал себе слово, что не стану больше грузить его душу человеческой кровью и оставлю Симонии возлюбленного, мужа, отца её будущих детей. Да, дело было волчье, и случай рисовался удачным, но я не решился делать из Дэйла волчонка, и поэтому и его в это дело не взял. И, к моему огромному удивлению, не поехал со мной и Тай.
– Я – тень, мастер, – строго выговорил он мне. – Защищаю дом, детей, женщин. Не ездит тень в другие места. Она привязана к дому.
И я, не до конца даже поверив и осмыслив, бросился в опасное дело один, – то есть без обычных помощников, – проверенных, близких. А были со мной чужие: Ярослав со своими четырьмя матросами и Робин, которому, очевидно, было вполне по силам проскакать без передышек от Плимута до Бристоля и обратно. Джек, не прошедший суровую школу Вайера, был настолько разбит бешеной гонкой, что без раздумий я оставил его отлёживаться и возвращать силы.
Семеро. Безсловесная и быстрая кавалькада метнулась сначала к цейхгаузу Давида. Здесь мы разобрали по седельным сумкам пистолеты, надели тяжёлые кожаные пояса, простёганные под пистолетные пули и набитые пулями, и, выбравшись за пригород, понеслись к югу.
Какое счастье! Какое счастье, что я не выгадывал пару-тройку шиллингов, а покупал лошадей самых здоровых, самых выносливых, самых лучших! Семь всадников мчались, закаменев лицами, на нелёгкое дело, и ни разу, ни одной подковой ни одна лошадь не сбоила свою железную поступь.