Люди в белом

Дичев М

— А я тебя люблю! — уткнувшись носом мне в ухо, проговорила Анжела.

"А, я?" — подумал я и промолчал.

Часть 3

Глава 1

— Я хочу силиконовую грудь, — слова Анжелы прозвучали откуда-то справа, из высокой травы. Ее саму видно не было, но я точно знал, что она лежит рядом, так же тупо уставившись в голубое небо.

— А где Краснощеков? — проигнорировав реплику по поводу груди,

спросил я.

— Он ползает в радиусе пятидесяти метров и пытается собрать дозовочку поганок, дабы скрасить скучный августовский вечер.

— Как трогательно, он всегда хочет большего, чем есть на самом деле, — я выплюнул изжеванную травинку, она мешала говорить, — неужели ему мало этого неба и этого милого ветерка, который колышет твои волосы?

— Я хочу силиконовую грудь, — опять проговорила Анжела, но уже где-то ближе.

— Ты больная, похотливая самка, и эти слова должны дойти до твоего усохшего от невостребованности мозга, — мне уже не хотелось просто лежать, я потихоньку начинал беситься. Я всегда бесился, когда она говорила что-нибудь в таком духе.

— Михайлов, я действительно больна, приди ко мне и укуси меня за ягодицу.

"Какой же у нее сладкий и равнодушный голос", — подумал я и выдернув кусок дерна, бросил в нее.

— Смотрите сюда, бездельники! Пока вы тут травой кидаетесь, я вон что… — Краснощеков весь дрожал от нетерпения, сжимая в потных ладонях панамку, доверху наполненную небольшими грибками на тонких ножках с желтыми и фиолетовыми шляпками, — не ожидал, что в начале августа удастся набрать.

— А почему они разные? — задала резонный вопрос Анжела.

— Одни росли в сырой низине, другие на солнцепеке, — пояснил ботаник-любитель и принялся раскладывать грибы на три равные кучки. Получилось по шестьдесят шесть поганок каждому.

— Не много ли? — задал я свой коронный вопрос, понимая, что от приема псилоцибина мне сегодня не отвертеться.

— Нормально, они еще не настоялись, — успокоил меня Алексей.

— Ну, а само число вас, сударь, не настораживает? — вступила в пререкания Анжела.

— Можешь отдать один гриб Михаилу, и у вас получится шестьдесят пять и шестьдесят семь соответственно, — съязвил грибник-самоучка, — меня же шестьдесят шесть, наоборот, радует.

— Хорошо хоть не шестьдесят девять, — вставил я.

— Нет, это число, насколько я знаю, вам мило, мой бедный друг! — нараспев парировал напарник.

— Дамы, я вам тут не мешаю? — остановила Анжела словесную дуэль.

— Ладно, давайте жрать, кому надо запить — вот "Кока-Кола", — Алексей скатал комочек из доброго десятка грибов и, как горькую таблетку, положив на корень языка, отправил в пищевод.

Мы с Анжелой переглянулись, синхронно вздохнули и отправились в путешествие следом за ним.

Солнце, невидимым глазу поступательным движением накалывало себя на остроконечные вершины сосен, стоящих на противоположном

берегу мутной реки, несущей свои красновато-коричневатые воды куда-то в сторону унылого залива. Я всегда завидовал природе, ее самодостаточности. Глупость школьного образования, называющего составляющие природы — деревья, солнце, воду неодушевленными предметами, как ни странно, положительно сказалось на моем мироощущении, так как все то, чему меня учили в школе, я воспринимал в штыки и, с характерным для юноши духом бунтарства, делал все наоборот. Для меня куда более одушевленными были трава, река, воздух, чем многие люди.

Мои размышления прервались, благодаря весьма ценному наблюдению — в окружающем меня мире стали происходить какие-то пластические метаморфозы. Корни деревьев начали извиваться вместе с бархатным травянистым покрывалом, которое, поднимаясь от земли, дышало, издавая булькающие хрипы. Вода в реке по своей консистенции стала напоминать сгущенное молоко с сахаром, куда, не разбирая дороги, метнул свое обнаженное тело Краснощеков, подняв в парной вечерний воздух рой пластилиновых брызг.

Посмотрев на Анжелу, я увидел, что она курит сразу две сигареты.

— Дашь мне одну? — обратился я к ней.

— Одну чего? — Анжела недоуменно посмотрела в мою сторону, причем один ее глаз сполз на щеку, а другой сместился к переносице.

— Сигарету, одну из тех, что ты куришь.

— Я вообще сейчас не курю, — сказала она и выплюнула травинку изо рта, — фу, какая у тебя, Михайлов, ужасная рожа.

— Сама далеко не принцесса! — заорал я и, не в силах сдержаться, истерически захохотал. Ко мне присоединился Алексей, который точно ничего не мог слышать, стоя у берега, лепя глиняные снежки и кидая их в нас.

— Чего-то меня очень сильно расперло, — сквозь смех проговорило то, что было раньше Анжелой, — вот они твои шестьдесят шесть, не настоялись, говоришь?

— Надо было шестьдесят пять, а ты, глупая жаба, не послушалась, — Краснощеков принялся лупить огромной палкой по воде.

Я, нетвердым шагом, предусмотрительно раздевшись догола, подошел к напарнику и каким-то чужим, скрипучим голосом спросил:

— Что ты делаешь, Алеша?

— Я глушу крупных особей форели! — проржал Алеша и толкнул меня в спину.

"Хорошо, что успел раздеться", — мелькнуло в моем целлулоидном шаре, временно заменяющем черепную коробку.

Погрузившись в вязкую воду, я увидел огромное количество пятнистых тел, заканчивающихся треугольными хвостами.

"Видимо это и есть крупные особи форели", — подумал я.

— Странно, почему же я вижу, если глаза мои закрыты? — спросил я у ближайшей ко мне рыбы.

— А ты рот открой, они ведь у тебя во рту! — ответила форель и растворилась в янтарной дымке.

Я открыл рот и почувствовал как что-то сильно распирает меня изнутри, одновременно чем-то сильно стянуло грудь.