Люди в зеленых фуражках
Шрифт:
Уловки не помогли
Несколько дней задержанные Сабриев и Байрамов продолжали настаивать, что они являются жителями СССР, ранее проживали в Средней Азии и государственную границу со стороны Турции не переходили. Шпионы назвали фамилии людей, которые якобы знают их и смогут удостоверить их личность. Свой последний адрес они указали: Кутаиси, улица Церетели, дом 93…
Нужно было срочно установить, кто они на самом деле и что собирались делать на нашей советской земле, потому что как раз в это время было получено сообщение: пограничники Армении задержали еще двух вооруженных нарушителей,
И что примечательно, имущество этих двух повторяло предметы экипировки агентов, захваченных в Грузии. Оба нарушения, видимо, были связаны между собой. Более того, можно было полагать, что их хозяева и в том и в другом случае — одни и те же.
Органы государственной безопасности получили возможность сопоставлять и проверять показания нарушителей.
Теперь самым важным было добиться правды от Байрамова и Сабриева. А они всячески хитрили, пытаясь запутать следствие. Нужны веские обличающие факты. И такие факты начали поступать.
«В Кутаиси есть улица Церетели, но дома 93 на ней нет и никогда не было». «В пункте Н. в Средней Азии проживает гражданин Г., но ни Байрамова, ни Сабриева он никогда не встречал». «Восьмидесятилетний гражданин Б. знал за свою жизнь нескольких Байрамовых и заявил, что при встрече мог бы узнать их», Вместе с работником государственной безопасности гражданин Б. вылетел в Грузию. Для разоблачения преступников приехало еще несколько советских граждан.
— В этот день расследование достигло своей кульминации, — вспоминает следователь В. П. Большаков. — Лживые показания шпионов разоблачались по пунктам.
— …В Кутаиси действительно есть улица Церетели, — сказал следователь.
— Да, да, есть, — качнул головой Сабриев и заученно пробормотал, — дом 93, мы там жили.
— Нет, не жили. Представьте себе, такого дома пока еще нет, — спокойно продолжал следователь. — Вас неправильно информировали: дом еще только строят и причем на пустыре.
Для шпионов это был сильный удар: «Как же быть, неужто их подвели?»
В комнату вошел седой человек. «Кто это? — спрашивают Байрамова. Тот пожимает плечами. — Это гражданин Б. Ведь вы сами называли его, как хорошего знакомого».
Старик внимательно смотрит на агента. Лицо его сердито.
— Ты не Байрамов, — говорит он. — Ты не жил в нашем селе. Я знаю там всех с детских лег. Ты выдаешь себя за другого. Назови кого-нибудь из нашего села.
Байрамов молчал.
— Это чужой человек, это враг. Он все выдумал, — взволнованно сказал Б…
Никто из названных шпионами людей не опознал в них знакомых. Да и они никого не знали в лицо.
И вот настал час, когда один, а затем другой назвали свои имена: Байрамов — Кумала-Гиль Риза Айдын оглы (он же Риза Хаджи Айдын оглы), Сабриев — Иса Камиль оглы (он же Иса Гюнеш-Камиль оглы).
Теперь можно было послушать, что расскажут шпионы о своих хозяевах.
Их хозяева
В предместье Анкары Кечиорен,
Чем же заслужили такую честь агенты? В их биографиях — много общего. Двое первых из селения Молла Сулейман Карсского вилайета — губернии. Иса Гюнеш «специализировался» на бандитизме и контрабанде. Причем свои делишки он обделывал с молчаливого согласия турецкой жандармерии. Еще лет двадцать назад он делал попытки тайно ходить на советскую землю, да едва ноги унес. Риза Хаджи Айдын долгое время был агентом жандармерии, неоднократно выполнял задания турецкой разведывательной службы.
Два других шпиона были из вилайета Агры (центр Каракеса). Кая Мамед Омар «промышлял» там доносами на турецких граждан, высказывавших недовольство реакционным режимом в стране и засильем иностранцев, был известен как жандармский провокатор. Такджа Сафар Агабала занимался контрабандой. Компания, что и говорить, подходящая! За деньги, да еще изрядно поторговавшись, они готовы были пойти на любое преступление. Шпионы торговались с турецким начальством, требуя увеличить гонорар, а те в свою очередь трясли американцев, в надежде сорвать куш и для себя.
Всю эту четверку завербовали сотрудники Каракесенского и Карсского отделений турецкой разведывательной службы Али-бей и Низамеддин-бей. Они-то и доставили агентов в особняк на окраине Анкары.
Здесь были строгие порядки: во всем тайна, полнейшая конспирация. Выход со двора категорически запрещался. Агенты не имели права общаться с местным населением. Это строго каралось.
Днем и ночью шла напряженная работа. Агентов заставляли на память заучивать фальшивые биографии, инструктировали, как и какие сведения собирать на территории Советского Союза, учили фотографировать, тренировали в стрельбе.
Все руководство учебой осуществляли американские инструкторы. Они выступали под именами Мурад-бей, Решат-бей, Фик-бей, Неджет-бей. Это вызывало усмешку у агентов. Учителя даже не знали турецкого языка и вели занятия с помощью переводчиков.
Агентов учили преодолевать препятствия. Для этого во дворе особняка построили проволочные заграждения.
— Один из американцев, носивший имя Мурад-бей, — вспоминает Риза Хаджи Айдын, — отличался особой выучкой. Он ловко резал щипцами проволоку и змеей нырял в отверстие. Другой американец его фотографировал. Потом заставляли выполнять такое же упражнение нас, и снова щелкал аппарат.
Зачем американской разведке понадобились эти снимки? По мнению шпионов, их отправляли в Вашингтон в качестве иллюстрации к отчету о проделанной работе.
— Было бы лучше, — сказал Риза Хадйжи Айдын, — если бы Мурад-бей вместо демонстрации своего мастерства во дворе школы попробовал сам перейти настоящую границу. Интересно, как бы это у него получилось…
Что же хотели знать о Советском Союзе заокеанские «друзья» Турции? Они учили агентов: надо собирать информацию о важных промышленных объектах, о местонахождении воинских частей и аэродромов. Американским разведчикам очень хотелось завербовать в СССР «заслуживающих доверие» людей. Шпионам вручили для таких письма и деньги для оплаты «услуг».