Люди Волка

Гир Уильям Майкл

— Пятерых, — отозвался суровый голос у них за спиной. Они обернулись, широко раскрыв глаза. Три Осени, прихрамывая, подошел к ним. — В моем присутствии.

И храбрости у нее было побольше, чем у этих трех детишек, которые собрались изнасиловать одну женщину. Да разве вам под силу изнасиловать ее!

Презрение, сквозившее в его голосе, задело их. Красный Полумесяц смущенно бегал глазами: он начинал понимать, в какую неприятную историю они вляпались. Двое юношей, шедших с ним, незаметно исчезли — только слышно было, как скользят по камням их мокасины.

— Так

что же ты решил, Красный Полумесяц? — спросила Пляшущая Лиса, поигрывая копьем. — Предашь Народ? Ослушаешься Сновидца, который простыми словами сумел одолеть Кричащего Петухом и Вороньего Ловчего? Дашь Другим повод напасть на нас и разорить наш лагерь? Накликаешь их набег сейчас, когда нам осталась всего одна луна, прежде чем мы навсегда уйдем из этих мест? В этом для тебя честь?

В сумерках она ясно видела, как уходят обратно в лагерь двое спутников Полумесяца. Их шаги по камню участились: судя по всему, они пустились бегом. Красный Полумесяц тяжело вздохнул. Раздраженно швырнув свои копья в ближайшую груду камней, он побежал следом за своими товарищами.

Пляшущая Лиса закрыла глаза и, тяжело вздохнув, опустилась на камни.

— Одного схватили за руку…

Три Осени, хмыкнув, сел рядом с ней.

— Но Красный Полумесяц — самый оголтелый. Остановить его — значит остановить всех остальных. Она пожала плечами:

— Может быть… Юноши с каждым днем все больше бесятся. И как это Вороньему Ловчему удалось? Я имею в виду — сделать из них таких ненормальных.

Три Осени оперся ногой о камень.

— Он дал им отведать вкус Силы. Показал им, как страх поражает жертвы при их приближении. — Он помолчал. — Но и ты никогда не стада бы тем, кто ты сейчас, без Вороньего Ловчего.

Она поежилась, заметив его нежный взгляд.

— Так или иначе, его больше нет. «Но я никогда не забуду того, что он когда-то, давным-давно, напророчил мне».

При мысли о том, что его погребут в земле, душа Вороньего Ловчего рвалась прочь из тела. У него шли мурашки по коже: он уже чувствовал, как земля густым слоем засыпает его плоть. Он чуял запах сырости и плесени. Земля забивала его ноздри, его рот, скрипела у него на зубах. Привкус вечной смерти, вечного гниения стоял у него на языке. Холод проникал сквозь поры его тела, камни вонзались в его кожу. Холод и вечная тьма… Его душа стенала и выла во мраке. Тьма и гниение проникали в глубину его существа, в легких все горело, гортань тщетно ловила воздух. Последний призрак жизни покидал его тело, а душа оставалась в этой тьме, не в силах убежать, погребенная в смрадном чреве земли — вовеки.

Вороний Ловчий всей грудью вдохнул и открыл глаза, с радостью ощущая вкус и запах воздуха, входящего в его легкие, нежно гладящего его кожу. Тусклое пламя костра бросало странные отсветы на своды чума.

За прошедшие часы это место стало знакомым. Приходя в себя, он вновь и вновь узнавал столбы, поддерживающие своды чума, кожаные узелки, висящие мешочки с мясом, странные фетиши по стенам. Этот тихий и теплый чум станет местом его мучений. Эти безмолвные своды будут свидетелями

его медленной смерти. Но сейчас, в мягком красноватом свете, это место казалось почти дружелюбным.

Сколько еще до утра? Когда они придут пытать его? Во рту его пересохло. Будет ли он кричать так же истошно, как Другие, которых они резали на части и сжигали на медленном огне? Будет ли он так выть, когда они примутся перебивать ему кости? Будет ли он так же визжать, когда они отсекут ему половые органы? Какие звуки издаст он, когда обсидиановый нож вонзится ему в живот? Что ощутят их руки, погружаясь в его тело и извлекая наружу его кишки? Сможет ли он сохранить себя, когда они вырвут его глаза из орбит?

Душа его все глубже погружалась в водоворот ужаса.

— Можно было прожить жизнь получше, не думаешь? Особенно сейчас, когда смерть так близка…

Вороний Ловчий приподнял голову и поглядел на рослого шамана, которого они зовут Ледяной Огонь. И это — его отец? Немыслимо!

— Морж спит крепко. В питье, которым я его угостил, есть такой корешок… Я принес его с запада. Сейчас его трудно найти — в тех землях побывало столько разных племен…

— Зачем? — прохрипел Вороний Ловчий.

— Нам нужно время, чтобы поговорить. — Ледяной Огонь подошел к пленнику и присел на корточки. — Я хочу разобраться, что же ты такое. Зачем ты все это затеял? — Он прищурился. — Цапля сказала мне, что ты родился в крови.

— Цапля… — Вороний Ловчий закрыл глаза. — Сновидица… — Он вздохнул и покачал головой:

— Думаю, это Бегущий-в-Свете предупредил тебя о моем приходе…

— Твой брат?

Вороний Ловчий мрачно кивнул.

— Нет.

— Тогда…

— Зачем ты пришел? На самом деле — убить меня?

— Они смеялись, — с трудом ворочая языком, произнес Вороний Ловчий. — Шутили на мой счет. Я… я должен был показать им. Показать, что Вороний Ловчий принял смерть, а они живы. Вождь, достойный их поклонения, умер смертью героя…

— Этого осталось ждать недолго, — заметил Ледяной Огонь и покрутил один из своих длинных седых локонов. — Но это еще не все. Скажи, зачем ты затеял эти набеги?

Вороний Ловчий хмуро усмехнулся:

— Я сделал из них воинов. Бегущий-в-Свете сбивал их с толку своим колдовством, а я вел их в бой. Я был вождем Народа! Слышишь? И я возродил их, они стали сильными и могучими. И мы могли бы вернуться на свои земли и отогнать вас прочь. Вот чему я учил их! Я даровал им мою волю, мои прозрения…

Ледяной Огонь кивнул:

— Силу.

— Конечно. — Лицо Вороньего Ловчего вспыхнуло. — Что еще важно в этом мире? Почтение людей? Но это то же самое — Сила. Женщины? У сильного столько женщин, сколько он пожелает, и удел его детей выше, чем у всех прочих. Сила — это жизнь. Сильному подвластно все, чего он пожелает. И я видел это! Понимаешь? Мой слабодушный братец видел свою дурацкую дырку во льду а я видел Народ спасенным! Видел!

— Зачем вы разрезали на части тела пленников? Связанное тело Вороньего Ловчего изогнулось в конвульсиях, губы мучительно сжались.